Может быть, он по-прежнему не чувствует к ней ничего, кроме дружеской симпатии? И все ее мечты, воспоминания, надежды — самообман?— Бар мы устроим здесь, в библиотеке, — сказал Адам, кивнув в сторону соседней комнаты. — Помещение довольно просторное и вполне подойдет для приема гостей.Дорси с трудом осознавала смысл его слов — все мысли ее были заняты собственными чувствами. Разве не этого она хотела? Стереть из памяти происшествие недельной давности, сделать так, чтобы все осталось по-прежнему? Что ж, похоже, именно такое решение принял и сам Адам. Почему же она, Дорси, теперь чувствует себя так, словно ей плюнули в душу? Чего она еще хочет? Неужели не понимает, что более тесные отношения между ними обречены?! Даже дружба окажется под вопросом, когда Адам узнает, что милашка Дорси по прозвищу Мак и бесстыжая стерва Лорен — одно и то же. Разгадав обман, он уже не сможет относиться к ней по-прежнему.Так что надо поблагодарить его за равнодушие. И сделать вид, что он ей тоже абсолютно безразличен. Но как это сделать, когда все мысли, все чувства стремятся к одному: броситься к нему через всю необъятную гостиную, повиснуть у него на шее, прильнуть к губам — и будь что будет дальше…Должно быть, все дело в домашней атмосфере. Если уж Адам неотразим в «Дрейке» (а в «Дрейке» он неотразим), то у себя дома — просто неописуем! Элегантная, тщательно продуманная обстановка гостиной не создает, как часто бывает, ощущения безликости — нет, здесь в каждом штрихе видна личность хозяина. Чувствуется: это дом, в котором живут — и живут полной жизнью! Здесь Адам на своем месте, здесь ему удобно и покойно — от этого и выглядит он более уверенным в себе (хотя, казалось бы, куда уж увереннее?) и более… чего уж там скрывать — более сексуальным.Сердце ее стучало в ритме хип-хопа; но каким-то чудом Дорси удалось сдвинуться с места. Шажок, еще шажок. Адам не шевелился, молча наблюдая за ее приближением. Слишком поздно Дорси сообразила, что он не намерен уступать ей дорогу. И еще — что дверной проем не так уж широк.Она замерла.Он не двигался.Она вопросительно подняла брови. Он улыбнулся, по-прежнему не трогаясь с места.— Ты… м-м… не возражаешь? — осторожно поинтересовалась она.— Что ты! Жду с нетерпением.Сердце ее заколотилось еще сильнее.— Адам, уйди с дороги.— Прошу прощения? — с наигранным удивлением откликнулся он.— Ты мешаешь мне пройти, — твердо проговорила она. — Подвинься, пожалуйста.Он притворился, что только сейчас это заметил:— Ах да, конечно! Прости! Я и не заметил, что загораживаю проход.И… не двинулся с места.Мысленно махнув рукой, Дорси начала обходить Адама. Она очень старалась его не задеть. Очень… но, видимо, недостаточно. Ибо, едва она успела подумать, что ее маневр удался, как Адам вдруг повернулся, и они оказались стиснуты в узком арочном проеме лицом к лицу. Грудью к груди. Бедром к бедру. А он, негодяй этакий, еще и улыбнулся так, словно…О боже!Нет, пожалуй, это все-таки был не сон.Как же здорово снова оказаться с ним рядом! Возможно ли на свете равное наслаждение? Ответ — нет, по крайней мере, в рамках закона. Но. Дорси упрямо старалась не замечать, как по телу разливается томный сладостный жар. Не думать о том, как красив Адам, как прекрасно сжимать его в объятиях. Не зря же она поклялась себе, что это никогда, никогда не повторится!Каким-то образом ей удалось двинуться вперед, но в этот миг Адам вытянул руку и уперся спиной в стену, перегородив ей путь. Так, не рановато ли она принялась давать клятвы? Может, стоит изменить формулировку? Например, так: возможно, это никогда не повторится. Быть может. Может, нет, а может, и да…Потому что грудь ее плотно прижалась к его плечу, и от этого прикосновения Дорси пронзила огненная стрела желания. Она хотела попятиться, но Адам был начеку и преградил ей путь другой рукой.Так Дорси оказалась в ловушке. На пятачке едва ли в квадратный фут величиной у нее не было возможности уклониться от обжигающих прикосновений Адама. Самое пугающее состояло в том, что она потеряла власть и над собственным телом: сердце бухало о ребра кузнечным молотом, кровь мчалась по жилам со скоростью курьерского поезда, дыхание вылетало из груди с какими-то всхлипами, а мозги… В отчаянии Дорси отступила, вжавшись спиной в прохладное дерево стены. Но Адам тут же сделал шаг вперед. Теплое дыхание его ерошило ей волосы.— Адам… — простонала она.Но так и не договорила то, что хотела сказать. Возможно, потому, что на самом деле говорить ей вовсе не хотелось…— Я скучал по тебе всю неделю, — проговорил он едва слышно и, склонив голову, жадно впился в ее губы своими.Ах, что это было! Всем поцелуям поцелуй! Адам начал прямо с того, на чем остановился неделю назад: раз, другой, третий легко касаясь губами ее губ, а затем пустил в ход язык. Дорси, не помня себя, в восторге приоткрыла рот ему навстречу, словно приглашая исследовать нежные глубины; обхватив Адама за шею, она запустила руки ему в волосы. Обрадованный этим молчаливым поощрением, он крепко обнял ее и прижал к себе, а поцелуй становился все глубже, все яростнее…Ее обволакивал его запах, сводил с ума жар его тела. Ничего она больше не желала — только бы раствориться в нем, затеряться в нем навсегда! Как же ей не хватало Адама! Как она скучала — ужасно, немыслимо, невозможно!…Только бы не появился кто-нибудь из «Дрейка»!Но прежде, чем Дорси успела высказать свое опасение, Адам оторвался от ее губ и, запрокинув ей голову, припал к нежной ямке на шее. Дорси разочарованно застонала, но в следующий миг он снова прильнул к ее губам, а затем выпустил ее из объятий.Все произошло так быстро, что Дорси испугалась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85