— Сколько же раз ты обвиняла нас во всех смертных грехах? Веришь или нет, я помню каждый случай. Могу подсчитать. — Тут он принялся загибать пальцы:— Первый раз, второй, третий, четвертый…— И не замолчу, — прервала его Мак, — пока положение не изменится к лучшему. Тысячи лет мужчины не давали женщинам работать и зарабатывать. И эта традиция действует и по сей день.Дорси вышла из-за стойки, пересекла комнату и, не дожидаясь приглашения, села на край дивана. Она тоже сняла туфли с усталых ног и непринужденно облокотилась на подлокотник. Адам невольно улыбнулся при виде такой самоуверенности.— Мужчины ни в чем не стесняют женщин, — возразил он.Голос его прозвучал резко, но поза оставалась спокойной и расслабленной. Давненько ему не было так уютно и спокойно… Если быть точным — целую неделю. Оказывается, ему очень не хватало споров с Мак! Впрочем, скорее ему не хватало самой Мак.— Женщинам нравится зависеть от мужчин, — продолжал Адам. — Да, это не всегда легко, но они получают свою, награду. Безопасность. Любовь. Наконец, нас самих.Дорси расхохоталась:— Да ты шутишь! «Вас самих» — тоже мне награда!Адам покачал головой.— Нет, я совсем не шучу. Мужчины — действительно желанная добыча. И доказательство тому — пресловутая книжка о миллионерах и способах охоты на них. Хоть я и всеми фибрами души ненавижу Лорен Грабл-Монро, не могу не признать: эта женщина нашла в себе смелость выйти вперед и прямо объявить то, что все вы думаете, но сказать боитесь.— Так скажи, сделай милость, — сладко улыбнулась Мак, — о чем же мы все думаем, но боимся сказать?— О том, как здорово жить за спиной сильного мужчины, который о тебе заботится и тебя защищает.Мак поднесла руку ко лбу и покачала головой, словно изумляясь его непроходимой тупости.— Ты понятия не имеешь, чего на самом деле хотят женщины, — произнесла она наконец. — Потому что не представляешь, что значит быть женщиной в мире мужчин. И не представляешь, что значит быть бедным. Не только потому, что ты из богатой семьи, но и потому, что… — Она пожала плечами. — Ты мужчина.«Ну наконец-то подошли к делу!» — подумал Адам.— Рад, что ты это заметила.— Адам… — строго начала она. Он шутливо поднял руки, как бы прося пощады, и вернулся к теме разговора:— Хочешь сказать, что тебе все это знакомо. Ты знаешь, что значит быть бедной, а что касается женщины в мужском мире…Тут он окинул ее ленивым взглядом — от свободно болтающегося галстука и расстегнутого воротника до мягких округлостей груди, особенно заметных под строгой рубашкой мужского покроя. Взгляд его торопливо пробежал по ее бедрам и длинным ногам.— Да, ты, несомненно, женщина, — заключил он.— Ну, спасибо, рада, что ты это заметил!Осмотра с головы до ног она предпочла не заметить.— Так вот почему ты пошла изучать социологию? — поинтересовался он. — Потому что принадлежишь к угнетаемому классу?Адам с любопытством ждал ответа. Ему было интересно, почему Мак направилась по стезе общественных наук. Она, умная и способная девушка, могла бы проявить свои таланты в чем угодно. Почему бы не заняться чем-нибудь… ну, чем-нибудь таким, что приносит деньги?— Нет, потому что принадлежу к униженному полу.Он воздел руки:— Опять?!— Ты сам спросил.— Да, действительно. — Он снова скрестил руки на груди. — Раз спросил, должен выслушать ответ.Дорси раздирали совершенно несовместимые желания. «Беги от него!» — говорил ей внутренний голос, но тут же она осознавала, что больше всего ей хочется броситься ему на шею. Как они забрели в такие дебри? Неужели она расскажет ему то, о чем не рассказывала даже самым близким подругам?Вздохнув, она положила голову на руку и запустила другую в рыжую копну непокорных волос. Может быть, сослаться на поздний час и сбежать домой? Забыть о том, как это здорово — быть рядом с Адамом. Не вспоминать, как тосковала она без разговоров с ним… и без поцелуев… и как она мечтала, что когда-нибудь Адам наконец… Нет, об этом она вообще не должна думать.Но вместо того чтобы забыть обо всем и отправиться домой, она вдруг услышала свой собственный ГОЛОС:— Ты, конечно, знаешь мою мать.— Очаровательная женщина, — кивнул Адам.— Да, Карлотта очаровательная, — согласилась Дорси.— Почему ты называешь ее Карлоттой? — с любопытством спросил Адам.— Ну, как тебе сказать… Прежде всего, потому, что ее так зовут.Он усмехнулся:— Нет, я спрашиваю, почему ты не зовешь ее мамой?— А разве Карлотта похожа на мамашу взрослой дочери? — искренне удивилась Дорси. Адам на секунду задумался.— Пожалуй, не похожа. Но все равно это необычно.— Может быть. Но я всегда ее так называла. Наверно, потому, что с детства слышала, как все вокруг зовут ее Карлоттой — так это и осталось. Но мы отклонились от темы, — добавила она— Да, мы говорили о том, что Карлотта — очаровательная женщина.— Ничего удивительного, это ее работа.— То есть?Дорси тяжело вздохнула, поставила стакан на столик и проговорила:— Это часть ее работы — очаровывать мужчин.— И где же она работает? — недоуменно спросил Адам.— Моя мать — образец женщины «по Адаму Дариену». Всю жизнь она мечтала об одном: чтобы ее защищали и о ней заботились. Вот о ней и заботились… все, кто попадется.— Не уверен, что я тебя понимаю, — озадаченно произнес Адам.— Конечно, понимаешь. Ты же не дурак. Ну, подумай немного.Адам открыл рот. Затем снова его закрыл. Наконец опять открыл и проговорил:— Так что же, твоя мать всю жизнь провела в любовницах у какого-то мужчины?— Думаю, Карлотта могла бы называть себя куртизанкой. И почему ты говоришь об одном мужчине? Их было много. Но в главном ты прав. Всю свою сознательную жизнь моя мать зависела от милости мужчин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85