Без сомнений, без боли, без страха. Рука его — сильная, надежная рука — повисла в воздухе, ожидая ее решения. Что, если…И вдруг Эди увидела, что рука ее, словно обретя собственный разум и собственную волю, тянется к его руке. Лукас не сводил с нее глаз, но не шевелился. Ни шага вперед, ни единого движения. Приободрившись, Эди раскрыла ладонь. Пальцы ее дрожали, но она не позволяла себе поддаться страху, полная решимости сделать то, что должна, что хочет сделать. Лукас неотрывно смотрел на нее, но не на руку — в лицо. Теперь их разделяло всего несколько дюймов.Подняв руку, Эди медленно приблизила пальцы к его губам. И — замерла в каком-то сантиметре от него, не решаясь сделать последнее движение. Лукас не шевелился: губы его приоткрылись, жаркое дыхание обдавало ее пальцы.— Коснись меня, Эди! — прошептал он.Эти слова обвили ее руку, властно потянули к себе — ближе… ближе…И вот она уже гладит кончиками пальцев теплый бархат его губ — сперва нижнюю, потом верхнюю, и опять нижнюю, и снова, и снова, ибо никогда в жизни не касалась ничего столь нежного, мягкого, полного жизни. Глаза его закрываются, прерывистый вздох обвевает пальцы, словно легкий летний ветерок.Хорошо… как хорошо…Сердце ее колотилось, как безумное; отняв пальцы от губ Лукаса, она осторожно погладила его по подбородку, где проступала щетина, по щеке, по скуле. Взъерошила мягкие волосы на виске. Словно слепая, пробежала пальцами по лбу, бровям, тонкой горбинке носа. И снова, словно завороженные, пальцы ее вернулись к губам…А Лукас стоял, не шевелясь — только дышал шумно и прерывисто. Он не торопил ее. Он позволил ей решать.И Эди решилась. Она пойдет дальше — и не остановится, пока не познает его до конца. Не сейчас. Не завтра. И даже не на следующей неделе. Она надеялась лишь, что он поймет и будет с ней терпелив. И не откажется подождать.— Эди, я буду ждать, сколько потребуется, — прошептал он, словно подслушал ее мысли. — У нас все получится. Все будет, как ты хочешь. Только пообещай, что дашь мне шанс.Она кивнула, поглаживая его по подбородку:— Обещаю, Лукас. Обещаю.Остаток вечера они проговорили — он сидел на диване, она — в кресле. Говорили обо всем на свете: о книгах и фильмах, о том, что любят есть на завтрак и какие виды спорта предпочитают, о своих мечтах и планах на будущее.А в конце вечера Эди позволила Лукасу до себя дотронуться. Большим пальцем он гладил ее по горячей ладони, где суматошно бился пульс, и думал, что готов ждать ее вечно. Хотя, судя по выражению ее лица при прощании, на такие жертвы идти не придется.Улыбаясь, он вышел из подъезда и направился к своей машине, припаркованной напротив дома. И в этот миг заметил, как в тени деревьев мелькнула какая-то фигура. Лукасу показалось, что мужчина (ибо это определенно был мужчина) смотрит вверх, на окна Эди. Оглянувшись через плечо, Лукас увидел в окне ее темный силуэт. Что-то подсказывало ему, что догадка верна: незнакомец следит за ее квартирой.Насвистывая сквозь зубы, Лукас неспешно, вразвалочку подошел к машине, но вместо того, чтобы открыть дверцу и сесть, метнулся в кусты, где, он видел, исчез незнакомец. А в следующий миг, словно во сне, он уже гнался за негодяем по пустынной улице.Лукас бежал быстрее: не прошло и минуты, как он схватил незнакомца за воротник пальто (дорогого шерстяного пальто — с каких это пор бандиты так хорошо одеваются?), со всех сил вмазал в кирпичную стену дома и, не дожидаясь, пока тот опомнится и бросится наутек, схватил за горло.— Дейвенпорт?! — воскликнул он в изумлении, вглядевшись своему противнику в лицо. Так вот кто охотится за Эди! — Что ты тут делаешь, грязный ублюдок? Подглядываешь за ней?— Я не подглядываю! — прохрипел Дейвенпорт, стараясь высвободиться из железной хватки Лукаса.Но Лукас был моложе и сильнее, а кроме того, ярость придавала ему сил.— Это ты шел за ней следом после вечеринки у Адама? — Та ночь была еще слишком свежа в его памяти.— Да, — пробормотал Дейвенпорт. — Я.— А теперь бродишь вокруг ее дома? — допрашивал Лукас, все крепче сжимая хватку.— Конвей, пожалуйста… Я все объясню! Я не хотел сделать ничего дурного!— Сначала ты идешь за ней по пятам по ночной улице, — подытожил Лукас, с каждым словом чувствительно встряхивая своего противника, — теперь стоишь у нее под окнами и уверяешь, что не хотел сделать ничего дурного! Чего же ты хотел, черт побери?— Убедиться, что она в безопасности, — сквозь зубы проговорил Дейвенпорт. — Сегодня она раньше обычного ушла с работы. Я хотел удостовериться, что с ней все в порядке.— Решил о ней позаботиться? — словно выплюнул Лукас.Дейвенпорт кивнул.— Хочешь стать «папочкой-толстосумом»?Дейвенпорт покачал головой.— Нет. Просто отцом.— Какого черта… О чем ты говоришь?— Дело в том, — обреченно произнес Дейвенпорт, — что я — отец Эди. Ее родной отец.— Когда мы с твоей матерью познакомились, ей было восемнадцать, а мне — двадцать два.Трудно описать, какое изумление отразилось на лице Эди, когда через четверть часа после прощания Лукас вновь возник у нее на пороге, держа за воротник мистера Дейвенпорта!С трудом овладев собой, она пригласила мистера Дейвенпорта присесть на диван, налила ему кофе, а сама устроилась в кресле-качалке. Лукас прислонился к стене, готовый при первых признаках опасности ринуться на защиту Эди. Не то чтобы он не доверял Дейвенпорту… Хотя почему же? Именно что не доверял. И чертовски не хотел, чтобы Эди снова страдала.Но больше всего беспокоили его глаза Эди. Такого взгляда — голодного, жадного, почти молящего — он у нее никогда еще не видел. Слишком хорошо он понимал, что происходит. На глазах у него решалась ее судьба, а он был бессилен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85