В данных обстоятельствах она должна стыдиться своих похотливых мыслей, которые мгновенно наполнили голову, не говоря уже о дрожи, сотрясавшей тело. Дочь Алекса сбежала из дома. Он вынужден обратиться к ней за помощью, а она только и думает о том, как бы забраться в его чудовищных размеров родовую кровать и заняться с ним такой страстной любовью, чтобы он забыл обо всем остальном. Какая же она эгоистка!
Справившись со своим голосом, чтобы скрыть волнение, Ангелина сказала:
— Алекс, с Сэнди все в порядке. Я сердцем чувствую. Она намного разумнее, чем ты считаешь, кроме того, она написала, что будет с другом.
В нерешительности постояв у темно-зеленого кожаного кресла, такого же, как в гостиной, она взяла себя в руки и забралась в постель, как будто в этом не было ничего особенного. Простыни были прохладными и шелковистыми. Его тело — словно печь. Вся в напряжении, Ангелина лежала на спине, сложив на груди руки и стараясь выглядеть естественно.
— Знаю, знаю, она не исчезла бесследно с лица земли. Совершенно очевидно, она скрылась по собственной воле, но, Ангелина, она еще ребенок! Вокруг столько опасностей, о которых она даже не подозревает!
Как только здравый смысл пересилил воображение, оба почувствовали себя спокойнее. Алекс негромко выругался, а Ангелина молча поклялась, что, как только мисс Александра Хайтауэр попадется ей в руки, прочтет этой негоднице трехчасовую лекцию об ответственности перед людьми, не чаявшими в ней души.
Снова ругнувшись, Алекс потянулся к ней. Ангелина могла сопротивляться не больше, чем железо может сопротивляться притяжению магнита. Физически они подходили друг другу, как рука — перчатке. Она всегда знала это — даже когда каждая крупица разума утверждала обратное.
Ангелина прижалась к его плечу и замурлыкала от удовольствия. Он обнял ее через мягкий хлопок простыни и тоже удовлетворенно заурчал. Ангелина засомневалась, кто кому доставляет удовольствие, но совершенно точно знала, что его челюсть была такой же гранитной лишь раз, когда его отца сбил пьяный водитель.
— С ней все будет в порядке, — пробормотал он. — Я разберу весь этот проклятый мир по кирпичику, пока не найду ее, только не знаю, с чего начать!
В его голосе слышались ярость и боль. Он казался воином без поля битвы, рыцарем без дракона, которого нужно сразить.
— И какого черта она не выбрала другой способ самоутверждения? — возмущался он.
— Алекс, я хочу спросить тебя вот о чем, — заговорила Ангелина, пытаясь отвлечь его. — Ты случайно не знаешь, что она имела в виду, когда говорила… то есть писала в записке о…
— О нас? О тебе и обо мне? — Тембр его голоса, низкого и хриплого от напряжения, отозвался холодком в ее спине, заставил затрепетать все части тела.
О Боже, ну что за создания эти мужчины! — мелькнула предательская мысль. Думают о сексе в последнюю очередь! У тебя тоже есть о чем поразмышлять, Анжела, — о компосте, о навозе, о чем угодно, но не о том, что так тебя занимает в этот момент!
Приложив все усилия, чтобы говорить спокойным, деловым тоном, она произнесла:
— В своей записке Сэнди упомянула, что нам нужна личная жизнь, чтобы в чем-то разобраться. Она написала, ты знаешь, что она имеет в виду. Может, объяснишь?
Пока она дожидалась ответа, пальцы ее ноги нервно царапали щиколотку Алекса. Удивительно, какие темные волосы у него на ногах! Для мужчины, всегда казавшегося символом подчеркнутой элегантности в твиде, в темно-серых с иголочки пиджаках и прекрасно пошитых повседневных костюмах, он был шокирующе сексуален без одежды. Факт, который в данный момент ей не следовало бы замечать.
— Она знает, что я ездил к тебе сегодня ночью… то есть прошлой ночью… Когда же, черт возьми, это было?
Ангелина знала с точностью до минуты, когда он к ней приезжал. Этот момент запечатлелся в ее душе навеки.
— Когда я вернулся домой, она спросила, не собираюсь ли я…
— Что? — нетерпеливо спросила она, когда Алекс замолчал.
— Ничего, — сказал он, но Ангелина почувствовала, что здесь скрывается намного больше, чем «ничего». Она начала подозревать, что это «ничего» как-то связано с побегом Сэнди.
— А мне казалось, я ей понравилась, — прошептала она. Глаза защипало — вероятно, результат недостатка сна. Руки Алекса сжали ее, и она остро осознала тот факт, что их разделяет лишь тонкий слой хлопка в виде слишком просторной для нее майки и того, в чем он лег спать, если, конечно, он вообще потрудился что-либо на себя надеть.
К своей чести, Ангелина не заплакала, потому что не плакала никогда. А вот носом, должно быть, хлюпнула, поскольку Алекс отстранился и начал рассматривать ее макушку, потом осторожно приподнял ее голову.
— Ангелина? Что с тобой? Я что-то не то сказал?
Он говорил так заботливо, что она внезапно разозлилась. На Сэнди, перепутавшую все карты, на Алекса, который снова втянул ее в свою жизнь, на себя — за то, что все еще его любит.
— Нет, черт возьми! Просто я устала и не выспалась — и ужасно беспокоюсь, как и ты. И если эта девчонка не объявится домой к завтраку, я… я…
Ее лицо беспомощно сморщилось. Ангелина не плакала с тех пор, как умерла ее мать. Она не плакала, когда погиб ее муж, не плакала, когда узнала, что бедняга не знал слова «верность». Слезинки не проронила, когда сгорел почти весь дом. Но есть же, черт возьми, предел стойкости!
Икая, глотая слезы и шмыгая носом, она выложила ему все это, и он прижал ее голову к своей груди, поглаживая спину и бормоча слова, которые, казалось, должны были утешить, но производили обратный эффект.
— Эт-то я… д-должна тебя утешать, — улыбнувшись сквозь слезы, всхлипнула Ангелина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42