Он разбужен. Женщиной в нелепом комбинезоне и армейских ботинках. Женщиной, которая пришла рассказывать ему о деревьях и отстойниках. Внезапно он смутился. Нет, не просто смутился, а почувствовал вину. Ангелина Видовски выросла, но по-прежнему недоступна. Она сказала, что больше не замужем, так что здесь не будет проблем, да и он давно перерос тот возраст, когда им могли управлять взбесившиеся гормоны.
Но она все равно остается младшей сестренкой Гаса. Сейчас, имея на руках собственную дочь, Алекс понял, почему Гас так круто наезжал на любого парня, который разглядывал его младшую сестру больше пяти секунд.
Старый клуб 3-Г? Глупости. Сейчас на него действуют не градусы, а невинный лимонад. Определенно нет и грубой силы. Что может быть безопаснее прогулки по двору со старой знакомой и дочерью в качестве дуэньи? Единственное беспокойство все-таки доставляют гормоны, которые, вопреки его размышлениям о ранней старости, по-прежнему живы и действуют.
Походка Алекса приобрела уверенность, а усмешка не обещала ничего хорошего любому мальчишке, который будет с такими же мыслями виться вокруг его дочери. Когда он догнал своих дам, они отмечали, какие ветви переросли положенную им высоту. Каждый раз, когда Ангелина поднимала руку, Алекс неосознанно искал на ее груди признаки того, что она готова ответить сердечной привязанностью. Почему она не носит джинсы и «майку с короткими рукавами, как все вокруг?..
Великий Боже! И когда это он превратился в грязного подглядывающего старикашку?
Смущенный неожиданным ходом своих мыслей, Алекс стоял под развесистыми ветвями и пытался сконцентрироваться на словах; Ангелины. Что-то насчет того, как близко к стволу нужно пилить, чтобы дерево не болело.
Не успел он задать хоть один разумный вопрос, который бы свидетельствовал, что» он живо следит за ходом ее рассуждений, а не вожделеет ее тела, как в доме зазвонил телефон. Получив отсрочку, Алекс направился к дому как раз в тот момент, когда миссис Джилли выглянула из двери.
— Сэнди, это тебя. Твой молодой человек. Колени Алекса свело. Угловатое лицо приняло такое стальное выражение, что не один молодой человек проглотил бы свой кадык.
— Если это Монкриф, Александра, скажи ему…
Но Сэнди уже умчалась; только длинные нот сверкнули в лучах заходящего осеннего солнца.
Сзади подошла Ангелина.
— Конечно, это не мое дело, — спокойно сказала она, — но если бы Сэнди была моей дочерью…
— Она не твоя дочь… — Он оборвал свою короткую отповедь еще до того, как заметил, что золотой блеск в ее глазах пропал, оставив пустоту. — Прости, не хотел обидеть, но Сэнди — моя проблема.
И тут же внутренне сжался, поняв, что Ангелина может уйти и не вернуться.
— Прекрасно. Но, надеюсь, ты сознаешь, какое счастье иметь такую проблему. Сэнди чудесный ребенок, Алекс, но даже самым хорошим девочкам нужно гораздо больше, чем некоторые отцы хотят им дать.
— Собираешься предложить свои услуги? — Еще одно слишком поздно оборванное замечание. Беда в том, что после развода ему пришлось занимать оборону во всем, что касается женщин.
— Сэнди — с радостью, если ей потребуется. Не тебе. — Демонстративно неторопливо она записала в блокноте имя и телефон, вырвала листок, затем сунула блокнот и шариковую ручку в карман комбинезона. С улыбкой, столь же неподдельной, как золотые часы за доллар, она протянула ему листок и холодно произнесла:
— Вот имя и телефон лучшего в городе садовника. Уверена, твои деревья будут в хороших руках. Как-нибудь увидимся, пока.
Алекс скомкал листок и сунул в карман рубашки, даже не взглянув на него.
— Ангелина, подожди! Постой! Прости меня. Я совсем не это хотел сказать. Просто я…
— Так я передам Гасу, что видела тебя? Он обычно звонит по выходным.
Чувствуя себя последним негодяем, Алекс смотрел, как она удаляется. Короткие ножки быстро переступали, грубая саржа, обтягивающая соблазнительно-круглые ягодицы, колебалась в такт шагам. Он проклинал себя за грубость и высокомерие. Увидев, как она рывком открыла дверцу своего фургона и наклонилась к зеркальцу бокового обзора, он обозвал себя грязным ублюдком.
А потом вдруг заинтересовался, подкладывает ли она подушку на сиденье, как раньше, когда они учили ее водить старый «фалькон» Гаса. Ангелине хотелось попробовать «мустанг» Алекса, но Гас топнул ногой. Алекс бы, наверное, разрешил. В те дни у него была тайная слабость к младшей сестренке друга и желание ее опекать. Потому что она еще маленькая, убеждал он себя тогда.
В дверях появилась Сэнди.
— Эй, а куда пропала Ангелина?
— Думаю, домой. Уже поздно.
— А я хотела пригласить ее поужинать с нами. Миссис Джилли согласилась…
— Да будет тебе известно, не миссис Джилли устанавливает здесь правила.
— Это из-за ее одежды, из-за комбинезона? Папа, ты ужасно антарктичен! Никто…
— Архаичен, — автоматически поправил Алекс.
— Я имею в виду, никто так уже не трясется из-за тряпок! Твои старомодные устои насквозь провоняли нафталином!
— Наверное, ты права, но пока ты…
— Знаю, знаю, пока я живу под твоей крышей, я должна поклоняться и преклоняться перед вашим королевским высочеством.
Против всякой логики Алексу снова захотелось улыбнуться. Он прекрасно представлял, что она думает о его королевском высочестве.
— Прости, милая, но это система. Она висит над нами, и, пока не усвоим ее, мы не более чем запрограммированные роботы, которые должны умываться перед едой, слушать за обедом ДОБСовых композиторов, которых мы называем классиками, а не разрывающую уши музыку. Должны…
— Знаю, знаю! — Нижняя губа вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42