— Что? Мои головные боли? Ты что, когда не занят игрой в ковбоев, ломаешь из себя врача? — Она залилась краской, но заставила себя не смутиться этим еще больше. Он подошел к ней, от него веяло теплом. — Ты серьезно? — недоверчиво спросила она. — Господи! Кэмерон, со мной все в порядке. Просто, когда я приехала сюда, мне немного нездоровилось. До этого я работала дни и ночи напролет, заканчивая два портрета, и, видимо, мои силы иссякли. К тому же я тебе сказала, что не очень переношу высоту.
— Может, да, а может, и нет. Ну ладно. Я договорился со своим другом в Элкине, чтобы он тебя посмотрел. Выехать надо пораньше, он согласился только ради меня. Ром, когда ты в последний раз была у окулиста?
— Что? Но ведь я тебе не жаловалась…
— Так когда же, Ром? В прошлом году, в позапрошлом?
На самом деле это было в год окончания школы. Она чувствовала, что у нее появилась небольшая близорукость, но особенно не беспокоилась.
— Не люблю врачей, — буркнула она. — Не люблю осмотров, не люблю тех, кто вмешивается в мои дела и учит меня жить…
— Видно, что тебя никто не учил самодисциплине. Будем иметь это в виду и подсластим пилюлю, идет?
Она притворилась, что поглощена бронзовой статуэткой. Он тихо подошел и остановился у нее за спиной, провел пальцами вдоль ее рук, забрал статуэтку и поставил ее на стол.
Ром стряхнула его руку с плеч, но он крепко притянул ее к своей могучей груди и обнял за талию.
— Ромэни, тебя не восхищает мое терпение? — проговорил он, уткнувшись ей в шею. — Я ждал, пока ты привыкнешь к своему положению, с самого первого дня, но больше ждать не могу.
Он терся губами об ее шею, а она отдирала от себя его руки, силясь высвободиться. Ей некогда было говорить что-то вроде: «Кэмерон, перестань. Это смешно». Ум ее пытался разобраться в том, что Синклер сказал о Джерри, в его словах о том, что он выпустит из нее пары, а тут еще его вечные приставания.
— Как это у тебя получается, — резко начала она, — сперва ты сообщаешь мне о назначенной консультации у врача и тут же пытаешься заняться со мной любовью?
Одной рукой он принялся нащупывать застежку на юбке, другая легла на глубокий вырез блузки.
— Эти дела взаимно не исключают друг друга, — прошептал он ей на ухо.
Не успела она опомниться, как они уже оказались на кожаном диване. Кэмерон, опираясь на локоть, смотрел на нее, в его глазах играло любопытство:
— Когда же ты покоришься мне Ром? Неужели из-за твоей гордости мы потеряем пол-лета? — Он провел длинным пальцем по волнистой линии ее губ. Ром не утерпела и куснула нежную мякоть. — Немножко людоедства — это очень мило, — протянул он. — А ну-ка еще, мизинец нежнее.
— Иди ты к черту. Не серди меня. Я и так злая.
— Ну зачем такие слова?
Его рука нырнула в глубокий вырез ее простенькой блузки и неумолимо продвигалась к желанной цели. Цель была достигнута, и тело Ромэни пронзила горячая молния.
— Кэмерон, ну как тебе втолковать, что мне это безразлично? — застонала она, отчаянно сопротивляясь зову желания. Он не переставая поглаживал ее сосок, пока тот не выступил навстречу его пальцам. От его низкого грудного смеха по ее телу пробежала легкая дрожь.
— Это делается не только словами, голубушка. Ты все время говоришь «нет», но твое поведение доказывает обратное. — Кэмерон положил ладонь на узкую дорожку между ее грудей, и она услышала биение сердца под его ласковой рукой.
— Это ничего не значит, это просто… э-э… непроизвольная физическая реакция, — прошептала она, безнадежно пытаясь убедить в этом и себя, и его.
— Ты еще говоришь о непроизвольных физических реакциях, — проворковал он, уложил ее поудобнее на подушки и прижал своим телом, потом наклонился к ее ноге, еще касающейся пола, поднял ее на диван, не спеша лаская бархатистое бедро. — Ромэни, Ромэни, что ты со мной делаешь! Понимаешь ли ты хоть чуточку, что со мной творится?
Она понимала, и совсем даже не чуточку, что творится в его теле, и это полностью заглушало увещевания ее мозга. Нащупав пуговицы шелковой рубашки, она расстегнула ее, просунула руку в жар жестких волос на его груди и восхищенно вздохнула. И тут почувствовала, как его тело все больше придавливает ее. Он опирался на одну руку, но вдруг локоть поехал по гладкому дивану, и Кэмерон пробормотал ряд приглушенных проклятий.
— Черт бы побрал этот диван, его купили не для этого, но, боюсь, до спальни мы не доберемся. С другой стороны…
Ощутив на себе всю массу его крупного тела, Ром слегка было дернулась, но сразу же передумала: сопротивляться такой туше немыслимо. Она лишь слабо пролепетала:
— А ты не пушинка, учти. Наконец он пристроил на диване левую руку и, неровно дыша, успокоил ее:
— Ничего, ты выдержишь. Мне всегда были по вкусу пылкие девчонки.
— Я воспылаю, как бумажная кукла, если ты не слезешь с меня, — прорычала она. — Невозможно дышать!
— Да, на этой штуке все получается не так. Никогда не думал, что она такая скользкая. — Смех чуть приглушил блеск вожделения в его потемневших глазах.
— Ты хочешь сказать, что уже спланировал этот… этот стихийный порыв? — со смехом воскликнула она. — И притащил меня сюда на самом деле затем…
Он обхватил ее бедра, устроил поудобнее и погладил ее упругую круглую ягодицу.
— Я явно не все продумал. В следующий раз попробую излюбленный мной прием в спальне. Традиции живут и процветают.
Она постаралась увернуться от бесстыдных рук и уставилась в его — такие близкие — глаза.
— Традиции можешь оставить для других. Следующего раза не будет.
— Ром, — примирительно заворковал он, но она решительно отрезала:
— Да-да, не будет! Мне осточертело, что всякий самец считает меня легкой добычей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49