— Я не говорил тебе, что, учась в школе, я несколько лет работал спасателем на пляже?
— Прекрасно. Брось мне спасательный круг и уходи. — Марти скрестила руки на груди. Вода была не совсем прозрачной, тем не менее он без труда мог видеть ее тело. — Ладно, Коул, я беру назад свои слова. Ты не уволен. Что тебе еще нужно?
Он покачал головой.
— Я помогу тебе выйти из ванны, чтобы ты не поскользнулась. Слишком много я насыпал в нее соли.
— Значит, ты не намерен уйти, — по ее голосу можно было понять, что она смирилась. Марти знала, что произойдет. Знала так же хорошо, как то, что над ней нависла беда. Никакие спасательные круги не помогут, мелькнула у нее мысль.
Она задрапировала грудь полотенцем и, прикрывая пах одной рукой, протянула другую Коулу.
Если она поскользнется и упадет, то просто ляжет и утонет. По крайней мере поминки будут интересные. Скорбящие будут говорить о том, как бедная Марти Оуэнз сыграла в ящик, точнее, в ванну.
Коул отвернулся, когда Марти встала, но, как только она благополучно оказалась на полу, набросил на нее банное полотенце. Вода с журчанием вытекала из ванны, когда он накинул другое полотенце ей на голову и стал вытирать ее.
— Ты пользуешься феном? — спросил он.
Марти прижимала к себе полотенце. По ней пробегала дрожь, вызванная отнюдь не холодом.
Ей было жарко. Жарко от близости искусителя.
Высушив голову, Коул принялся вытирать ее руки. Его лицо было так близко от Марти, что она видела черные зрачки зеленовато-золотистых глаз.
У нее перехватило дыхание. У него тоже. Марти медленно подняла руки и обвила ими шею Коула.
Когда полотенце соскользнуло на пол, никто из них не заметил этого.
Под темной фланелевой рубашкой на нем была футболка, ярко выделявшаяся своей белизной на фоне загорелой кожи у горла. Она поцеловала ямку, в которой пульс бился так же лихорадочно, как ее сердце.
— Ну, ты собираешься поцеловать меня или нет? спросила она. Будучи реалисткой, она предчувствовала неизбежное и подставила Коулу лицо.
Он собирался. И поцеловал ее.
О боже, как он поцеловал ее!
В то время как его язык ласкал ее рот, руки медленно оглаживали груди, дразня их кончиками пальцев. Затем он обхватил бедра Марти, возбуждая твердостью своего песта, упершегося ей в низ живота.
— Постель? — тяжело дыша, спросил он.
— Да. У меня есть упаковка…
— Хорошо, — откликнулся Коул. — Большая?
Они направились в спальню, и Марти порадовалась, что, начиная с раннего детства, она каждое утро идеально убирает постель. Коул пронес ее мимо беспорядочно составленной мебели, откинул покрывало и бережно опустил на кровать. Она смотрела, как он раздевается. Он сделал это за рекордно короткое время.
— Я не буду спешить, — сказал Коул глухим, почти мрачным голосом.
Марти протянула к нему руки, но вместо того, чтобы воспользоваться ее приглашением, он опустился на колени возле нее. Несмотря на шум дождя, бьющего по стеклу, она слышала его учащенное дыхание.
Он покрыл поцелуями ее веки, уши и нос, затем его губы приникли к ямочке у горла. Откуда он знает, что прикосновение именно к этому месту сводит ее с ума?
Затем Коул добрался до ее грудей, обхватил их руками, нежно сжимая и доводя Марти до исступления, лаская напрягшиеся соски большими пальцами, зубами и губами.
Прежде она не знала, что такое настоящее исступление. В слепой мольбе она приподняла бедра и простонала:
— Пожалуйста…
Марти хотела, чтобы он вошел в нее, пока сознание не покинуло ее. Она уже чувствует радугу…
Не видит, а чувствует!
Ее пальцы впились во влажные от пота плечи, притягивая его туда, где она нуждалась в нем больше всего.
— Пожалуйста… — взмолилась она.
— Дай мне минуту, — хрипло ответил он.
Эта минута, пока он разрывал упаковку и надевал защиту, казалась ей такой бесконечной. Ей доставило бы удовольствие сделать это для него, только она не эксперт, а сейчас неподходящее время, чтобы пополнять образование.
Коул снова поцеловал ее, и она ощутила привкус мяты, кофе и мускуса. Опустившись на колени и поддерживая себя на локте, он вошел в нее, сделал один толчок и замер.
Скорее, скорее! — захотелось ей крикнуть, когда прошел целый год, а он не сделал ни одного движения. И тогда он пошевелился, лаская шелковистые округлости бедер и теплые холмики ягодиц, уткнувшись лицом в ложбинку между грудей и гладя ее языком. Когда губы Коула сомкнулись на ее сосках, она затрепетала.
Каким-то образом они поменялись местами, и Коул направил ее жадные руки вниз, туда, где он нуждался в наибольшем внимании.
И затем была ее очередь… снова. Слишком скоро у нее перехватило дух — перехватило опять, — и каждый раз она забывала сделать выдох. Толчки сделались быстрее, сильнее… у нее вырвался вскрик.
Коул прошептал ее имя, и оно прозвучал так, словно ему больно.
Прошло много времени, прежде чем Марти почувствовала, что холодный воздух овевает ей спину — это Коул, не отпуская ее, перекатился на бок.
Его глаза были закрыты, кожа блестела от пота. Он дышал так, словно только что пробежал полтора километра за три минуты.
Когда отголоски ее первого по-настоящему великолепного оргазма начали угасать, Марти воспользовалась возможностью, чтобы рассмотреть лицо Коула — все мимические морщинки и складки, чувственные губы, восхитительно длинные и густые ресницы.
Это лицо мужчины, которого я люблю, подумала она, потрясенная своим открытием.
Должно быть, они уснули, потому что он услышал телефонный звонок как сквозь вату.
Коул перевернулся на спину, когда почувствовал, что Марти встала. Он скосил глаза на часы единственное, что было на нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38