У обоих его родителей были серые глаза.— Да, так вот… как я уже сказала, Хитч уехал сегодня днем. Мне кажется, он считает, что вы не хотите, чтобы он был здесь. Я сказала ему, что хотите… что то, что вы не можете попросить его остаться, не означает, что вы не хотите, чтобы он находился здесь. Но вы же знаете его. Упрямый как осел. Вобьет себе что-то в голову, и его не переубедить.Синди отставила свой поднос в сторону, откинулась в массивном кожаном кресле и покачала головой.— Он думает, что вы и Джанет не любите его.Нет, он не говорил об этом, но это понятно. Знаете, Хитч относится к числу тех сыновей, которыми могли бы гордиться любые родители. Он, пожалуй… пожалуй, он нечто среднее между художником и инженером. Он разумный человек и в то же время с развитой интуицией. Прагматичный — и в то же время творческая личность. К тому же он добрейший, прекраснейший, самый великодушный человек на свете. И если бы он не был таким смертельным противником брака, я бы немедленно вышла за него замуж.Из-под своих густых ресниц Синди внимательно взглянула на человека, прикованного к постели. Это ей не привиделось. Что-то в его лице дрогнуло. Выражение его глаз говорило о том, что он делает усилия, чтобы что-то сказать.Да! Господи, пожалуйста, помоги, потому что, пока Хитч не узнает, что его родители любят его, он не поверит, что кто-то другой может полюбить его. Наша судьба решается здесь, так что пусть все будет хорошо.Хитч ждал, сколько мог, прежде чем позвонить. Экономка сняла трубку на кухне.— Миссис Кюбер, мисс Дэнбери дома?— Да, сэр. Но сейчас она понесла вашей матушке какао и витамины от стресса. Обстановка значительно улучшилась здесь в последнее время.Хитч хотел сказать ей, что это благодаря витамину Синди, но не стал.— Я подожду, — сказал он.Он услышал ее еще до того, как она схватила трубку. Она бежала. Никто никогда, насколько ему было известно, не бегал в доме его родителей. Это было немыслимо.— Хитч?Она тяжело дышала. Он знал этот звук. Он скучал без него, господи, как он соскучился по нему!— Все в порядке?— Кроме того, что мы скучаем без тебя. И больше всех твой отец, я думаю, а твоя мама показывала мне сегодня твои детские фотографии.Она расчувствовалась и всплакнула, но это совершенно естественно. Все напряжены.Он не знал, смеяться ему или ругаться. Его детские фотографии? Он даже не знал, что она их делала, не говоря уж о том, что хранила.— Я хотел проверить, все ли у тебя в порядке.Он видел ее только вчера, а казалось, прошел целый год.— Может, ты приедешь в эти выходные? Я знаю, у тебя накопилось много работы, но Бак ничего не имеет против того, чтобы работать за двоих, а Сара возьмет на себя разговоры с клиентами. Тебе известно, что они влюблены друг в Друга?У Хитча отвисла челюсть. За все то время, что он их знал — как бесценных сотрудников для процветания его бизнеса, — он ни разу не задумался об их личной жизни.— Вообще говоря, — продолжала Синди, — я не уверена в том, что они сами это знают, но они узнают. Это всегда можно определить по пару, который образуется, когда чайник закипает крышка начинает греметь. Правда?Закипать и греметь, подумал он несколькими минутами позже, мягко кладя трубку на рычаг.Не это ли происходит с ним? Он мог поручиться за то, что пар уже образовывается, но хотел надеяться, что еще не начал греметь.Он не дал ей ответа насчет выходных дней, потому что ответ, который он бы дал, был бы не тем, который она хотела бы услышать. По этой причине он был не готов к тому, что, когда откроет свою дверь, в нос ему ударит запах жаркого и цветов.— Есть тут кто-нибудь? — осторожно спросил он.Дверь ванной комнаты открылась в облаке пара. Фигура, закрученная в полотенце, выглянула из-за двери.— Хитч! Я хотела быть при параде, когда ты придешь.Свечной воск. Только так можно было описать то теплое, расслабляющее чувство, которое заливало его. За этим почти немедленно последовало чувство, которое было жарче и тверже, чем любая свеча.— Как ты сюда попала?Глупый вопрос. Зачем она была здесь? Предпочла быть с ним, а не с его родителями, в конце концов? Или она была здесь потому, что ей некуда больше идти?— Надеюсь, ты ничего не имеешь против? Нам надо поговорить, а я знаю, тебе разговаривать легче на сытый желудок.Не о своем желудке он беспокоился в данный момент. И разговор мог подождать тоже.— Да, конечно. Я могу чем-то помочь?Он бросил свой портфель и старался не смотреть на демаркационную линию, которая проходила над банным полотенцем. Веснушки не распространялись ниже линии ее груди. Ему почти хотелось, чтобы распространялись. Он бы с удовольствием пересчитал их.— Только дай мне минуту, чтобы одеться, сказала она и снова исчезла в ванной комнате.Через три минуты она появилась снова, в его банном халате, с мокрыми, потемневшими волосами.— Хочешь сначала поговорить, а потом поесть?— Я предпочел бы сначала заняться любовью, потом поесть, а уж потом поговорить.Она вытаращила глаза. Иначе не скажешь.— Заняться чем?— В чем дело, ты не вымыла уши?Она вошла в комнату, аккуратно поднимая полы его халата над коленями.— Что это на тебя нашло? Ты никогда не говорил такого раньше, во всяком случае, мне.— Нет? Тогда, значит, уже пора это сделать, разве нет?Она ждала. Нахмурив брови, она внимательно вглядывалась в него в тусклом свете, падающем через окно. Сентябрь. Дни становились все короче.Он попытался перестроить мысли на философский лад, но требования его тела тут же одержали верх.— Я не был уверен, что когда-нибудь снова увижу тебя, — сказал он, похолодев от этой мысли, произнесенной вслух. Она преследовала его с тех самых пор, как он уехал, — мысль о том, что он, возможно, отказался от чего-то такого, что было бесценным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38