– И каким способом меня казнят, если я признаюсь, что не имею большого желания обзаводиться ребенком, – повесят, утопят или четвертуют?Дейдра Кастэрс вздохнула.– Так я и знала. Что ж, вся надежда на тебя, Эбони. Твои дети будут для меня, как внуки. Я думаю, ты не против когда-нибудь обзавестись детьми?– Я хотела бы иметь десяток детей, – сказала она настолько серьезно, что Алан окаменел, – потому что знаю, что значит быть единственным ребенком. Когда я обзаведусь семьей, она будет большой.– И испортишь свою прекрасную фигуру? – спросил он, не в состоянии убрать насмешку из голоса.Она взглянула на него холодными темными глазами.– Ребенок стоит фигуры.– Если судить по большинству знакомых мне моделей, то не стоит. Любой намек на беременность – и они пулей бегут к врачу.– Я не признаю абортов, – категорически заявила она.– До тех пор, пока сама не забеременеешь, – язвительно заметил он.И снова ее глаза кольнули его, как ледяными иголками.– Я никогда не сделаю аборт при нормальных обстоятельствах. Пусть другие женщины поступают, как им угодно, но мне кажется, что это нехорошо. Это мое убеждение, и никто не заставит меня переменить его.Алан, заглянув ей в глаза, понял, что она сказала правду, и почувствовал к ней невольное уважение. Если Эбони и заслуживала за что-нибудь уважение, так это за непоколебимую силу духа. В ней ощущалась эмоциональная мощь. Он отдавал ей в этом должное. Плохо было то, что часто она использовала ее в борьбе с ним. Ему хотелось, чтобы она имела более мягкий, покладистый характер.Или он ошибался?Его губы искривились в медленной, язвительной усмешке. Нет... Как бы его временами ни бесили ее несгибаемая гордость и крайне вызывающее поведение, он ни на что не поменял бы эту непрекращающуюся войну. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем победа, достигнутая с помощью ее сексуальности, когда его физически более сильное тело брало над ней верх.– Тебя что-то удивляет в моих словах? – спросила она с холодным вызовом.– О, дорогая, – обеспокоенно прервала ее Дейдра. – Пожалуйста, не начинайте вы опять спорить. Мы так хорошо сидели. Послушайте, давайте прекратим разговор о детях и поговорим о чем-нибудь другом.– Ради Бога, – согласился Алан. – Тем более что я его не начинал.Громкий хлопок двери и громкий звук приближающихся шагов приковал всеобщее внимание к сводчатой двери, ведущей из столовой в жилую часть дома.Что касается Эбони, то она была рада помехе. Она готова была убить Алана, эту бесчувственную свинью. И надеялась, что он никогда не узнает о ее самой заветной мечте – выйти за него замуж и иметь от него детей.– Вики! – воскликнула Дейдра, когда нежданная посетительница вошла в комнату. – Что ты тут делаешь в такое время?Вики имела привлекательную внешность, но не была красивой. Высокая шатенка с голубыми, как и у брата, глазами, такая же самоуверенная и настойчивая и настолько же бессознательно эгоистичная.– Я поругалась с Алистером! – заявила она и, подтащив свободный стул, уселась за стол. – Он самый глупый мужчина из всех, с которыми я имела несчастье жить.– Тогда зачем ты продолжаешь жить с ним? – сухо заметил Алан.Вики сначала надулась, но потом рассмеялась.– Может быть, потому что он хорош в постели?– Вики! – протестующе воскликнула ее мать. – У нас гости!– Эбони не гость, – возразила Вики. – Она член семьи, не так ли, милочка?Эбони не могла не заметить, что это замечание не пришлось Алану по душе. Так, значит, он все-таки в какой-то степени чувствует себя виноватым. Отлично!Она сладко улыбнулась его сестре.– Как мило с вашей стороны сказать так.– Чушь. Это вовсе не мило. Это правда. Ты была для мамы лучшей дочерью, чем когда-либо я. Жаль, что ты заважничала и ушла. Совершенно напрасно. Мой брат, этот денежный мешок, не обеднел бы без этих нескольких тысяч долларов. Наверняка он каждый год отваливает на благотворительность больше, чем потратил на тебя, голубушка, И все-таки девушка должна иметь гордость, поэтому-то я и ушла от Алистера.– Ты хочешь сказать, что пришла домой жить? – удивилась ее мать.Вики внезапно пала духом, щеки ее задрожали. Все недоуменно смотрели на нее. Сестра Алана никогда в жизни не плакала.– Я... я думаю, что да. – Собравшись с духом, она вызывающе подняла голову. – Алистеру нужно преподать урок!– Какой? – несколько устало спросил Алан.– Понимания того, что нужно женщине.– И чего же ей нужно? – поинтересовался Алан.– Любви. Романтики. Внимания! – И она неожиданно разразилась слезами.Очутившись в своей стихии, ее мать тут же, извинившись, встала и, успокаивая Вики, повела ее в прежнюю спальню.Эбони собралась было встать и посмотреть, не может ли она чем-либо помочь, но Дейдра Кастэрс сделала ей знак оставаться на месте.– Останься и составь компанию Алану, – прошептала она поверх склоненной головы рыдающей Вики.– Бедняжка, – пробормотала Эбони, как только они отошли за пределы слышимости.– Что посеешь, – сказал Алан, – то и пожнешь.Выказанное им отсутствие жалости и понимания возмутило Эбони.– Как не стыдно говорить так о родной сестре! Неужели тебе нет никакого дела до ее страданий?– Вики скоро будет тридцать, – безжалостно возразил Алан. – В ее жизни было больше Алистеров, чем у меня пальцев на руках и ногах, каждого из которых она безумно любила и каждый из которых бессовестно использовал ее. Остается только надеяться, что теперь она немного повзрослела и будет правильнее судить о людях.– Трудно быть расчетливым и рассудительным, когда дело касается чувств. И что ты понимаешь в чувствах, Алан?С едва заметной самодовольной усмешкой он смотрел на ее раскрасневшееся лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43