Кабинетик главврача крохотный, тоже с запахами, главврач - высокийи нервный, руки трясутся. Похож на экс-чемпиона "кВч" по шахматам, наРудольфа Васильева.
Первый вопрос Голубева:
- Она просила вас встретиться со мной? Главврач кивнул, подвинул стул:
- Пожалуйста...
Встал, повернул в дверях ключ, снова сел за обшарпанный стол. Помолчав, сказал:
- Я знаю... знаю ваши отношения... Я советовал ей подождать вас. Несогласилась, сказала: "Нет... Надо сделать так, как я делаю!"
Голубев не понял, закружилось в голове, с закрытыми глазами онспросил:
- Скажите, где она похоронена?
Тогда отпрянул врач, руки его подпрыгнули на столе, губы скривились,он передохнул раз и другой.
- Уже? Так скоро? Откуда вам известно?
- Кто? Откуда? Куда? Когда? - выговаривал Голубев бессвязно. - Явас не понимаю! Ни на йоту.
- Но я тоже не понимаю... Что-то не так, не так и не так... Ася уже умерла? Не может быть!
В этой горячке, в этой бессвязности Голубев уяснил: Ася не умерла, но,больная безнадежно (рак), уехала умирать в Сибирь.
В какую Сибирь, Восточную или Западную, Северную или Южную,главврач не знал и не хотел знать - Ася умоляла не разыскивать ее, а где-тотам, далеко-далеко, Асю ждал ее сын-калека.
- Калека? Может быть, можно помочь?
- Господи! Откуда же я могу знать? Если не знаете вы!
- Асины соседки, две старушки, в один голос сказали мне: "Девятыйдень!"
- Две старушки и кошка? Они мечтают расселиться, занять Асинукомнату и хотят, чтобы Ася умерла. Нет и нет - я квартиру не отдам! Ни зачто! У меня две сестры и один врач без жилья! И вот что: Ася просила передать вам вот это... - Врач встал, открыл стеклянную дверцу аптечного шкафа,взял с нижней полки продолговатую коробку. - Вот это...
Открыли коробку, там была башня Шухова, модель.Удивительно мало узнал Голубев об Асе при встречах в Мытищах.
- Там, - говорила она Голубеву, - у меня не было желания самопознавать... никогда не было. Ничего не было, кроме желания выжить и увидетьтебя. Хотя бы однажды. Выжила. Увидела. А дальше - что? Там я знала,как жить: через силу. А - здесь?
- Почему обязательно надо искать вину? Твою ли, потому что тыблагополучен, мою ли, потому что моя жизнь жизнью не была? Как будтобы без чувства вины жить невозможно?
- Ты живешь в проблеме: природа! природа! Прекрасно! Что можетбыть правдивее? Ну а вся иная жизнь? Любовь? Что они для тебя -литература? беллетристика? что-то еще?
- Вернешься из древнего-древнего Египта и застанешь меня совсем-совсем другой. Такой, какая я есть на самом деле, - добрая, очень любящаятебя. А на эту, на сегодняшнюю, не смотри серьезно: взбалмошная бабенка.Возвращайся же скорее!
Так они пробивались к своему прошлому, оно и ничто другое было дляних самым настоящим. Не получилось.
Глава шестаяВ МИРЕ ЧИСТОЙ НАУКИ
Никита Хрущев? Он свел-таки счеты с Голубевым: Голубев перебежалНиките и Гамалю дорогу на подъеме из котлована Асуанской ГЭС, Никитатоже устроил Голубеву в Москве. В осенний сумрачный день, когда товарищи по партии освобождали Хрущева от почетных обязанностей генсека иПредседателя Совмина, в тот день у Голубева и произошел приступ - спазмысосудов сердца и головного мозга. Татьяна вызвала "скорую", но движениепо многим улицам было перекрыто, товарищи по партии опасались восстаниянарода в защиту своего вождя.
Народ безмолвствовал, но Голубева только на другой день смоглидоставить в больницу. Врачи сказали: "Положение сложное".
Голубев только-только, с 1 сентября, начал читать курс гидрологиистудентам-гидротехникам. Читал по трудам классиков: Крицкий и Менкель,Великанов, Чеботарев, - он полагал, что студенты должны твердо усвоитьосновы, а тогда и в новшествах, в последних достижениях науки ониразберутся. Однако этот принцип был осужден деканом: нельзя топтатьсяна месте! Особенное раздражение вызывали у декана Крицкий и Менкель, аон, декан, был влиятельным членом партбюро института.
"Такие дела... - размышлял Голубев. - Дела, дела, дела" - и, несмотряна советы врачей, выписался из больницы. Прочел еще три лекции, двухнедель не прошло - снова слег. С делами явно не получалось, и пока он ехалв неотложке, он думал. "Ася? Жива - не жива? Искать ее - не искать?Узнавать - не узнавать о сыне-калеке?" О том, что сначала надо бывыздороветь, в голову не приходило. Голова работала странно, воспоминаниями Египет - Ася, Ася - Египет.
Отвезли Голубева в Боткинскую, оказался он в двухместной, довольночистенькой палате, в корпусе No 7. Лежа в этой палате, Голубев еще и ещеубеждался, какой он глупый: зачем был около двух недель на воле, если толькои успел что поругаться с деканом (в присутствии студентов), кое-какпримириться с ним (в отсутствие студентов), а еще успел задержать своюстатью об Асуанской ГЭС - взял ее из редакции, чтобы внести уточнения,а вернуть не вернул, не успел. Вот и все результаты двухнедельного пребывания Голубева в качестве выздоровевшего человека.
Ну а теперь, в седьмом корпусе Боткинской, Голубев заметил: соседи-топо палате, они что делают? Оказывается, они умирают. Правда, не на егоглазах, их погружают на каталку и отвозят в другую, по всей вероятности ещеболее чистенькую, палату, по всей вероятности, в одиночную? Нужно все-таки создать условия финальные.
Это наблюдение Голубева ничуть не смутило. Проект-то Нижней Оби оностановил? Остановил! Любимую женщину потерял? Потерял. И не было уГолубева ни малейшего беспокойства за Голубева: всему свое время!
К тому же два соседа по палате - сперва один, через пять дней другой -подали ему пример, рассуждая здраво: когда мысли быть свободной, если неперед своим окончанием? Когда она не повязана будущим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63