- Что у тебя там? Дай сюда! - приказал Мардохей, привычно хватаясь одной рукой за копье. Но нищий и так без лишних слов с поклоном протянул Мардохею небольшую шкатулку, которую не успел ещё открыть, потому что при виде такой находки на него сразу же сзади с камнем в руке налетел его товарищ по промыслу.
Мардохей взял шкатулку, властно махнул рукой и сказал:
- Прочь отсюда, ворье! Вы как шакалы - где смерть, тут сразу же и вы следом...
Он посмотрел, с какими испуганными и радостными лицами припустились, махая сумками, с пожарища чумазые бродяги, радуясь, что вельможа с сердитым лицом хотя бы сохранил им жизнь и не вызвал охрану, которая без лишних разговоров отправляет всех в темницу.
Для того, чтобы открыть ларец, Мардохею пришлось опуститься на траву, взять в руки нож - запор оказался замысловатым, с секретом. По всей видимости, бродяги сумели отыскать несгораемый сундучок, в котором в каждом доме принято хранить самые ценные вещи, накопления, семейные драгоценности.
"Нужно будет все, что скопил Ламех, отнести Уззиилю, в молитвенный дом - лучшего применения его богатствам и придумать нельзя, - решил Мардохей, тихо радуясь тому, что Господь снова послал его в нужное место в нужное время, не допустив, чтобы шкатулка старого иудея оказалась в руках нечестивых.
Наконец, ларец был открыт, и Мардохей увидел, что он пуст, - внутри не оказалось ни денег, ни золотых слитвок, ни драгоценностей. Ничего, кроме небольшого мешочка из черной кожи, завязанного искустно сплетенной веревочкой.
В таких мешочках некоторые хранят золотой песок - возможно, Ламех однажды надумал все свои накопления перевести в чистый золотой песок, что с его стороны было весьма разумно: песок всегда был в хорошей цене. А может быть, добропорядочному иудею, каким был Ламех, просто не нравился вид золотых дариков с изображением персидского царя и он даже в таких мелочах отстаивал свою свободу от иноземного владычества?
С величайшей осторожностью Мардохей развязал мешочек и высыпал себе на ладонь щепотку его драгоценного содержимого.
Но это был вовсе не золотой песок, а... простая земля. Мардохей полностью убедился в этом, рассмотрев черные крупинки, и даже попробовав их на язык.
А потом догадался: ну, конечно, праведный Ламех хранил в несгоряемом ларце землю с горы Сион, доставленную ему из святого города Иерусалима, с родины предков. Для него эта щепотка была главной ценностью в доме. И не просто ценностью - святыней! Да, несомненно, это была земля Яхве, заповеданная Аврааму и всем его детям, в большинстве своем вынужденным жить пока в рассеянии.
Мардохей высыпал землю назад, аккуратно завязал мешочек, и вдруг заплакал - безутешно, как ребенок, благо, что на пожарище теперь не было ни единой души, и лишь кукушка куковала где-то в глубине лесной дубравы, отсчитывая какие-то неведомые сроки.
А потом, дойдя до реки, Мардохей снял расшитый золотом и драгоценными камнями плащ, который ему теперь приходилось носить, как знак царского отличия, опустил ноги в холодную воду и задумался.
Ему не хотелось идти во дворец и говорить Эсфирь о своем отъезде. Он уже решил это, но... как будто бы и не решил. И все же сейчас, возле реки, его мысли и чувства начали как будто бы заметно оживать, впервые после двух страшных дней адара, приходить в движение, струиться в созвучии с неспешным течением воды.
Он не знал, сколько прошло времени, - может быть, час, или много часов, но в какой-то момент Мардохей почувствовал: теперь он готов. Мардохей умылся, накинул на плечи подарок царя и отправился в бывший дом Амана...
2.
...для беседы с царицей Эсфирь.
Что и говорить, немало всякого успела передумать царица Эсфирь, когда Мардохей через слугу отказался явлиться к ней сразу же после победы над врагами, чтобы разделить радость праздника.
А ведь это действительно была победа в настоящей войне, которую иудеи сумели выиграть - во всех областях царства Артаксеркса разгорелись битвы с теми, кто все же осмелился по призыву Амана поднять на них свой меч.
Если бы не зловещий указ Амана, призывающий в один день расправиться с детьми Авраамовыми, пожалуй, иудеи никогда не смогли бы узнать, сколько их со всех сторон окружает врагов и тайных злопыхателей - тысячи, многие тысячи! Целые войска в самых разных княжествах готовились и вооружались к этому дню, и если бы не другое письмо, составленное Мардохеем и Эсфирь и дающее всем иудеям право на зищиту, могло бы и впрямь осуществиться истребление бесчисленного числа ни в чем не повинных людей. После второго письма многие отказались связываться с иудеями, а те, кто все же позарился на грабеж и бесчинства, вскоре пожалели об этом, и уже проклинали Аманову затею.
И все это - благодаря вмешательству Мардохея и царицы Эсфирь!
В эти дни Эсфирь находилась на вершине счастья и могущества, а однажды, остановившись перед зеркалом, даже украдкой ощупала себе спину ей вдруг показалось, что у неё и впрямь за спиной выросли незримые крылья. Он не ходила по дворцу, а летала, не говорила, но словно бы издавала победный клич! Никогда прежде царица не видела себя в дворцовых зеркалах такой прекрасной и неотразимой, как в четырнадцатый день адара, когда узнала о победе.
Даже царь Артаксеркс, погруженный в военные дела с Египтом и островитянами заметил явную перемену в облике царице сразу же, как только она явилась к нему во дворец, и воспылал к ней особенной нежностью.
- Мне сообщили, что в Сузах, в престольном городе, иудеи погубили пятьсот человек, не считая десятерых сыновей Амана, умерщвленных уже рано утром, - сказал Артаксеркс царице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121