– Он закивал головой в такт словам. – И жестокости тоже хватает, среди зверей, например. Иной раз такое увидишь, что глазам не веришь. Даже деревья зимой так и норовят веткой зацепить, только успевай увертываться. Я уж не говорю о человеческой жестокости. – Выражение лицо его стало жестким. – Хозяин собирается наставить в лесу капканов.
– Ты хочешь сказать, что он хочет ставить капканы на людей? – испуганным шепотом спросила Рия.
– То-то и оно. Тысяча акров слишком много, я не успеваю за всем уследить. Да что тут скрывать: закрываю глаза на то, что народ из округи ловит кроликов. Но когда дело доходит до птиц… я их потихоньку предупредил, вот все, что я могу сделать.
– Жестоко ставить капканы на животных, но капканы на людей… ужас! – Она сдернула с медного прута над очагом полотенце и принялась с ожесточением вытирать стол, приговаривая: – Сколько жестокости вокруг. В газете было написано, что двух человек повесили за то, что они украли овец.
– Ну, это серьезное преступление, и они должны знать, на что идут.
– Может быть, но наказание слишком тяжелое. Я еще могу понять, что тех, кто убил управляющего шахтой мистера Джоблина, отправили на виселицу. Но вешать за овец – это слишком, их можно было сослать на каторгу.
Рия подняла голову: Тол смотрел на нее с улыбкой. Она оставила стол в покое и вздохнула.
– Когда возвращается сестра? – спросила женщина, складывая полотенце.
– Не знаю, через неделю, а то и через две, но она вернется обязательно, в этом-то я не сомневаюсь.
Она подняла голову. В его глазах она прочла ожидание.
– Жизнь – сложная штука. Мало кто может позволить себе делать то, что пожелает.
Рия молча смотрела на него, а на языке вертелись слова: «У тебя есть целая неделя свободы, а возможно и две, когда ты можешь делать, что захочешь. Что же ты раздумываешь? Почему не подойдешь и не обнимешь меня? Это было бы нам хоть каким-то утешением». Но она не могла позволить себе такие слова, риск был слишком велик. Ей показалось, что он понял ее чувства: достаточно было взглянуть на ее лицо. Но Тол также не хотел рисковать – ведь стоит их рукам соединиться, и они не смогут сдержать себя, слишком долго их мучило неутоленное желание. Однако разум оказался сильнее чувств: он и она хорошо себе представляли, что произойдет, поддайся они своему порыву. Что, если у нее будет ребенок? А ей ли не знать, как легко у нее это получалось.
– Я лучше пойду, Рия.
– Конечно.
– Может, нужно что-то сделать по хозяйству?
– Нет, нет, спасибо. Мальчики хорошо справляются.
– Просто удивительно, какой порядок навели в саду твои двое парнишек. Ну, мне пора. – Но он все не уходил.
– До свидания, доброй ночи, – пожелала она.
– Доброй ночи, Рия.
Тол взял со стула шапку и пошел к двери. У самого порога обернулся и снова пожелал:
– Доброй ночи.
И она тоже повторила:
– Доброй ночи. – Рия подошла к очагу и повесила полотенце на место, потом закрутила его концы. – Зачем он приходил? – с горечью в голосе вслух произнесла она и отпустила полотенце. Глядя, как концы раскручиваются, она чувствовала, что напряжение внутри ослабевает: – Ну вот и все. Значит, так тому и быть, – тихо сказала она себе, прижимаясь к деревянной полке у очага. – У него был шанс, а он им не воспользовался. Больше я не стану думать о нем.
* * *
Дети сидели за столом в библиотеке: мальчики по одну сторону, девочки – по другую. Во главе стола, схватившись за голову, расположился Персиваль Миллер.
– Ваше произношение ужасное, вам это известно? Оно просто чудовищное, а ошибки – убийственные.
Дети молча смотрели на грозного учителя. Джонни, сам не желая того, принял огонь на себя.
– Может быть, мине что-нибудь почитать? – сказал он, стремясь разрядить обстановку.
– Что это еще за «мине»? – взвился хозяин и переключил все внимание на беднягу Джонни. – Думаю, ты хотел сказать «мне», и кстати, где у тебя язык, когда ты произносишь букву «е»?
Джонни растерянно посмотрел на Бидди. Она откинулась на спинку стула и, делая вид, что чешет переносицу, показала на свой рот. Джонни понял ее буквально.
– Язык у меня во рту, сэр, – радостно объявил он.
– Может быть, сестра подскажет тебе, где находится язык, когда мы произносим букву «е».
Джонни замер, не мигая глядя на учителя, которого он боготворил. Мистер Миллер подождал немного и, не получив ответа, повернулся к Бидди.
– Ну, полагаю, ты обследовала весь рот и можешь ответить.
– Язык у нижних зубов, сэр, когда мы произносим «е».
– Верно, а теперь все скажите: «е». – Все дружно затянули на разные голоса: «е».
Они потренировались в произношении еще нескольких букв и слов. Казалось, буря миновала, и урок теперь пройдет гладко, но его ровное течение вновь было нарушено.
На этот раз отличилась Бидди. Когда в ее устах безобидное «нас» превратилось в созвучное ему слово «задница», дети покатились со смеху. Даже Дэйви опустил голову и, зажимая рот, затрясся от смеха. Удивительнее всего оказалось то, что и в глазах хозяина вспыхнули веселые искорки.
– Подобные оговорки, я полагаю, в будущем доставят тебе больше неприятностей, чем твоим братьям ошибки в их речи, – предупредил он Бидди. – У вас, мадам, все может стать, как у еще одной миссис Малапроп. Ну, к этому мы в свое время еще вернемся.
Внезапно мистер Миллер хлопнул по столу линейкой рядом с левой рукой Мэгги, которая сразу же отдернула от лица правую руку.
– Оставь в покое нос, – снова вскипел Персиваль. – Разве мать не дала тебе носового платка? Что за отвратительная привычка! Никаких слез! – продолжал он, заметив заблестевшие в глазах Мэгги слезы. Он помолчал, глядя на поникшую головку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120