По годам она еще совсем ребенок, но ее ум поднимает ее над вами и вашим классом.
Рия слушала хозяина, и губы ее дрожали. Этот человек еще мог больно ужалить. Он смотрел на нее и ее класс свысока, и она не могла не возмутиться:
– Вы говорите о нас, как о сброде.
– Я не хотел вас обидеть. Но вы были лишены возможности получить образование, и ваш ум не мог достаточно развиваться, вы не научились рассуждать и делать выводы. Лишь обладающие этим умением способны до конца прочувствовать чужую боль, оценить тяготы жизни, выпавшие на долю других, понять и принять те причуды, что порой позволяет себе природа. Те же, чей ум не в состоянии все это постичь, торопятся осуждать и порицать из-за своего невежества. Если ваша дочь когда-нибудь кого-либо станет осуждать, то сделает это не из предубеждения и не в силу невежества. Кажется, я слышу звонок у входной двери. – Он поднял руку, призывая ее прислушаться. – Ко мне пришли.
Рия с облегчением встала и заторопилась в прихожую. Она открыла дверь, и в дом вошли трое мужчин: служащего конторы она знала, двух других она видела впервые. Один из прибывших джентльменов отличался от своих спутников одеждой и манерами. По всему было видно, что он выше их рангом.
– Мое имя Батлер, адвокатская контора «Батлер и Морган», – представился он повелительным тоном, подавая Рии пальто и шляпу. – Уведомите хозяина о моем приезде.
Два других джентльмена разделись сами. Рия молча пропустила их в гостиную и плотно закрыла дверь.
Раньше, когда приезжал служащий из конторы, Рия всегда докладывала: «Сэр, к вам мистер Тейт». Но этот надутый мистер Батлер задел ее за живое. Вернувшись в кухню, она стала размышлять, что мог означать его приезд. У хозяина не было ни денег, ни чего-нибудь другого, что он мог бы оставить им: на дом со всей мебелью заявят права родственники. Она вдруг отчетливо представила себе картину: пожилая старая дева врывается в дом и начинает ко всему придираться. Расставляя на подносе легкую закуску, Рия рассуждала про себя, что на следующей неделе обязательно отправится в город присмотреть работу. Идти и расспрашивать священника она не собиралась, потому что после ее разрыва с Толом, детей некому было отвозить по воскресениям в церковь. Зимой они возвращались оттуда промерзшие и промокшие до костей. И Рия решила прекратить их посещения церкви. Как ни странно, хозяин ее поддержал, и это стало причиной их временной размолвки с пастором, когда Персиваль Миллер отказался использовать свое влияние заставить Рию посылать детей в церковь и воскресную школу в любую погоду.
Адвокат и его помощники пробыли у мистера Миллера не более получаса. Стоя у дверей, мистер Батлер взглянул на нее, прищурившись, и произнес, качая головой: «Боже! Боже!» Рия не знала, как это понимать.
– Как только это случится, немедленно посылайте до доктором, он сразу даст мне знать, – сказал мужчина уже на пороге. И тут до нее стал доходить смысл его слов.
Троица села в невзрачного вида экипаж и уехала. Рия проводила их взглядом, пока экипаж не скрылся за поворотом аллеи, и вернулась в дом. «Неужели дела хозяина так плохи?» – думала она глядя на дверь гостиной, твердо решив расспросить доктора во время его очередного визита.
Доктор Притчард приехал на следующий день. Провожая его до двери, Рия задала ему волновавший ее вопрос:
– Скажите, он может умереть?
– Это может случиться в любую минуту, – прямо ответил доктор. – Последние два года этого можно было ожидать каждый день. Однако не исключено, что ваш хозяин протянет еще пару лет, если вы будете так же хорошо заботиться о нем. Старайтесь не волновать его, и кто знает, быть может, он еще и вас переживет. – Доктор показал в улыбке свои малопривлекательные зубы.
У Рии никогда не вызывал симпатии доктор. Ее раздражали его гнилые зубы, вечно обсыпанные табаком шейный платок и пальто. К тому же временами от него сильно попахивало спиртным. Люди говорили, что он не признавал плату свининой или домашней птицей: у кого не было в запасе шести пенсов, мог на его помощь не рассчитывать.
* * *
Тот воскресный день, две недели спустя, выдался ясным, но прохладным. Слабо светило скупое октябрьское солнце. Ветра не было, вокруг царила тишина. Бидди отметила про себя, что это было настоящее воскресенье. Думая о воскресных днях, она часто улыбалась. Ей казалось странным и забавным, что в эти дни не надо было работать, читать же полагалось только Библию, но она не следовала этому правилу; в воскресенье надлежало посещать церковь, однако она туда не ходила; грешно было выпивать в этот день, но в то же время не считалось грехом, что парочки ворковали в свое удовольствие, что целоваться и обниматься в воскресенье было гораздо большим грехом, чем напиться, а уж тем более читать что-либо другое помимо Библии.
Хозяин от души смеялся, когда она поделилась с ним своим мнением. Бидди доставило удовольствие развеселить его. Она хотела бы сделать что-нибудь, чтобы по-настоящему порадовать его. После того страшного случая он никогда не радовался от души – и все из-за Дэйви. Насколько Бидди поняла, хозяин хотел вести себя с Дэйви, как отец, а Дэйви это почему-то не понравилось. Бидди попыталась расспросить мать, но та резко оборвала ее, чем очень удивила девочку. Она бы еще поняла, если бы мать так рассердилась на нее за то, что она сквернословит.
Бидди никогда особенно не любила старшего брата, а с годами он стал ей нравиться все меньше. Но в это утро хозяин признался ей, что у него есть только одно желание: последний раз увидеть Дэйви. И он попросил ее помочь ему в этом. Бидди колебалась, как ей следовало поступить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120