Конни сделала было серьезное лицо и приготовилась сурово выговорить сыну, но не сдержалась и расхохоталась. Дани тоже не выдержала и засмеялась. Право, спорить с этой семейкой бесполезно.
Конни смеялась так самозабвенно, что по ее щекам потекли слезы. Ей даже пришлось опереться на стену, так обессилела она от смеха.
– Я что, сказал что-то забавное? – спросил Оливер, увидев, что и Дани смеется.
– Ох, Оливер, ты просто самое настоящее сокровище, – выдохнула Конни и расцеловала сына в обе щеки.
– Правда, до прекрасного принца ему далеко, – весело фыркнула Дани.
– Не спорю, – согласилась Конни. – И все-таки он был главной любовью всей моей жизни. Вот уже тридцать семь лет. – Теперь она говорила совершенно серьезно, и в глазах ее мерцал огонек гордости. – Бывают минуты, когда я думаю о том, что без него у меня не получилось бы такой счастливой и полной жизни.
Дани неловко отступила на шаг. Ей неудобно было наблюдать за этой трогательной семейной сценой, неловко было слушать слова, предназначенные для одного Оливера. Она чувствовала себя чужой.
Оливер полуприкрыв глаза посмотрел на мать.
– Я чувствую то же самое, – тихо сказал он.
Конни долгим взглядом посмотрела ему в глаза, словно стараясь запомнить этот момент. Потом улыбнулась и подтолкнула их к выходу:
– Ну идите, мои голубки. Кое-кому надо выспаться, чтобы завтра быть красивой. Если мы собираемся начать съемки через три недели, пора входить в режим. Телевидение в этом смысле беспощадно.
Теперь она вновь превратилась в великую актрису, которой не было равных на подмостках и на экране последние пятьдесят лет.
– Для этой роли тебе совершенно необязательно входить в режим, – усмехнулся Оливер. – Для королевы Елизаветы ты и так слишком красива. По историческим сведениям, у нее лицо было похоже на заднюю часть автобуса. Вот можешь спросить историка, если мне не веришь!
– Когда я играю королев, они выглядят иначе, – возразила Конни.
Оливер улыбнулся.
– Наверно, ты иначе не можешь. Так я завтра позвоню?
– Конечно. – Конни обратилась к Дани: – А тебе желаю приятно провести время с семьей, деточка моя.
Оливер взял портфель из рук Дани, и она бросила на него обеспокоенный взгляд. Но он, не обращая на нее внимания, зашагал к лифту. Лицо его было, как обычно, непроницаемо.
В полном молчании они спустились вниз, и лишь у стойки портье Дани открыла рот.
– Моя машина прямо у входа, – поспешно сообщила она, протягивая руку за портфелем.
– Я ведь сказал – провожу до машины.
– Оливер...
– Независимость в женщинах восхищает, – отрезал он. – Но ослиное упрямство приводит в бешенство!
Дани и сама пришла в бешенство, щеки мгновенно вспыхнули. Надо же быть таким грубияном! От ярости она не смогла произнести ни слова.
Он посмотрел на нее, издевательски приподняв брови.
– А молчаливой женщине просто нет цены, – насмешливо заключил он.
Она смерила его взглядом, полным ярости. Хорошо, что сегодня она надела туфли на высоких каблуках. Когда они ходили куда-то с Джонни, Дани надевала обувь без каблуков, чтобы не быть выше своего кавалера. С Оливером такая опасность ей не грозила. Даже со своими шпильками она была намного ниже. Но сегодня ей нужно было любое преимущество! Она сделала глубокий вдох.
– Ты! Ты просто...
– Даже если это молчание длится всего несколько секунд, – закончил он свою мысль.
Прозрачные глаза теперь открыто смеялись над ней. Неужели нет никакого способа одержать верх над этим человеком? Сегодня она проигрывает раунд за раундом!
Дани повернулась на каблуках и ринулась к вращающейся двери. При этом она чувствовала спиной, что Оливер держится рядом, причем не бежит, как она, а идет обычным широким шагом. Право же, она смешна! Она пробовала отвечать язвительно на его саркастические выпады. Она пробовала предъявлять аргументы. Она пыталась просто игнорировать его нападки. Но у нее все равно ни разу не сложилось впечатления, что она одержала хотя бы маленькую победу!
То ли это случилось из-за того, что она потеряла осторожность, то ли оттого, что не привыкла ходить на каблуках, она не поняла. Все, что она помнила, – это неожиданная потеря равновесия, тревожный возглас Оливера и болезненный удар о тротуар. И вслед за этим – страшная боль в ноге. Такая боль, что ее даже затошнило.
Оливер мгновенно оказался рядом, вслед за ним подбежал портье, и оба они пытались поднять Дани.
Боже, ну почему с ней все время что-то происходит! Почему она умудряется оказаться в идиотском положении! Какая бы ужасная ни была боль, стыд оказался сильнее. Какой ужас – растянуться на тротуаре прямо перед дверями самого роскошного отеля в городе!
– Я в порядке, – крикнула она, отталкивая протянутые руки.
Несколько нарядно одетых людей, выходивших из отеля, замедлили шаги и с любопытством смотрели на нее. Судя по несколько презрительному выражению на их лицах, им и в голову не приходило, что она просто споткнулась. Какой ужас, пронеслось в голове у Дани. Они думают, что я напилась!
– Правда, я в порядке, – со слезами в голосе сказала она, пытаясь самостоятельно подняться на ноги.
Но Оливер не послушался. Твердой рукой обхватив за талию, он поставил ее на ноги.
Первый раз в жизни Дани была ему благодарна. Щиколотка левой ноги болела страшно, и заболела еще больше, едва Дани рискнула опереться на нее.
– Обопрись на меня, – приказал он.
Рука его была тверда. У нее не оставалось другого выбора, кроме как подчиниться. Стоять на больной ноге она не могла.
– Глупость какая, – в ярости пробормотала она.
– Я вызову для вас такси, – предложил швейцар с беспокойством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47