И почему я решил, что письма в шкатулке – свидетельство каких-то грязных отношений между папой и подругой Мэри? Я просто кретин. А мой отец был святым, и он столько пережил…
– Ох, Зейн, – воскликнула Руби, и слезинки навернулись на ее глаза. – Как хорошо, что ты все осознал. Я просто счастлива. Теперь Лоренсу станет легче в том, ином мире…
– Знаешь, я хочу прочитать и остальные письма, которые обнаружил в шкатулке и на книжных полках. Только не покидай меня пока. Побудь со мной. Мне так спокойнее.
Руби улыбнулась и устроилась на мягкой кушетке.
– Хорошо. Я останусь. Но лишь на некоторое время…
Он вскрыл очередной конверт.
По мере прочтения Зейн складывал письма в аккуратную стопку. Теперь он уже изучал их серьезно, изучал своеобразный отчет о его детских годах. Мэри, часто путешествуя вместе с маленьким Зейном, рассказывала Бонни о привычках мальчика, о его характере, о его новых друзьях. В общем, настоящая мама парнишки была в курсе всего.
Зейн удовлетворенно вздохнул. Хорошо, что женщин связывала искренняя дружба.
Он снова опустил руку в шкатулку. На дне ларца осталась лишь одна открытка. Зейн достал ее. Внимательно посмотрел на картинку с помятыми уголками и потертыми краями. Диснейленд. Он помнил те каникулы. Ему было тогда восемь лет. Что же Мэри написала об этом путешествии?
Он перевернул открытку и, потрясенный, узнал свои собственные детские каракули.
Дорогая тетушка Бонни! Диснейленд замечательный, но я ужасно скучаю по тебе.
Я люблю тебя сильно-сильно!
Зейн.
Хорошо хоть он успел сказать это маме много лет назад. Значит, на каком-то подсознательном уровне он чувствовал родство с Бонни, он тянулся к ней. Зейн снова вздохнул. Он вспомнил, как его потрясло известие об автокатастрофе. Бедная Бонни, бедная Мэри, вас уже не вернуть…
Зейн на минуту задумался, а потом, отложив открытку в сторону, посмотрел на Руби. Ее чудная головка покоилась на небольшой подушке, волосы беспорядочными волнами разметались по ней. Бедняжка, она, видимо, так от всего устала, что уснула, не дождавшись, когда Зейн оторвется от чтения почты.
Он не хотел ее тревожить и переносить на кровать. Тем более что диван был достаточно широким и удобным. Зейн лишь взял теплое одеяло, накинул на нее и с замиранием сердца поцеловал Руби в щеку.
Спокойной ночи, дорогая.
Ее разбудил телефонный звонок. Вскочив, Руби не сразу вспомнила, где находится. Так крепко спала.
Она села на диване и слегка тряхнула головой. Надо просыпаться окончательно. Руби, укутавшись в одеяло, поплелась на кухню.
Зейн был уже там, держал в руке трубку и внимательно слушал, что ему говорили.
– Звонят из больницы. – Он кивнул Руби.
Киото! Она качнулась в сторону стойки. Неужели плохие вести?
Зейн положил трубку и взглянул на девушку.
– Что? – Ее охватил страх.
Младший Бастиан изогнул губы в улыбке.
– Его состояние улучшилось. Оно больше не критическое. Правда, врачи говорят, что нужно еще сделать дополнительные анализы, но на данном этапе в целом все нормально. Доктора полны надежды – Киото обязательно выкарабкается.
Слава Богу!
Руби бросилась к Зейну, машинально обхватив его руками.
– Какая замечательная новость!
Он сжал ее кольцом своих рук, нежно поглаживая по волосам. Затем стал целовать их, затем прикоснулся к ее губам.
После душа от нее так хорошо пахло. Свежестью и ароматом дезодоранта.
Зейну было очень приятно сознавать, что он может снова прижать Руби к себе. Они вновь ощутили какое-то невероятное притяжение друг к другу.
Руби томно вздохнула. Ее так будоражили ласки Зейна, его нежные взгляды, но сейчас нельзя расслабляться. Нужно до конца выяснить их отношения, уладить некоторые проблемы. И теперь уже Руби чувствовала себя виноватой. Она совсем недавно так обидела Зейна. Ужасно.
– Прости меня за все, – попросила она, спрятав лицо у него на груди. – Я во многом была не права.
Его ладони замерли на ее спине.
– Подожди, за что ты просишь прощения?
– За то, что, сравнивая сына с отцом, называла тебя ничтожеством. За то, что не могла поверить в некоторые факты…
– Но я тоже во многом ошибался. Правда, потому, что ничего не знал…
– Вот это незнание и сказалось на твоих поступках и чувствах. Так что и Лоренс кое в чем виноват. Но он все равно был прекрасным человеком. Пусть земля ему станет пухом. – Руби сокрушенно вздохнула. – Что же касается тебя, Зейн, то сейчас я полностью изменила отношение к сыну своего старшего друга. Ты просто стал жертвой обстоятельств. Я должна была доверять тебе. Я с самого начала ошибалась…
– Папа, папа, – с горечью произнес Зейн. – Ну почему он не раскрыл мне нашу семейную тайну раньше? Он ведь понимал, что я все равно когда-нибудь узнаю правду. Почему он оттягивал момент признания? Не хотел огорчать Мэри? А обо мне он разве не думал? Моей настоящей матерью была Бонни Картер. Как печально, что я не знал этого. Я бы сейчас упал перед ней на колени, но ее нет в живых… И бедная Мэри, которой я тоже за все очень благодарен, волей трагического случая ушла из этой жизни. Не стало моих самых близких людей. Какая несправедливость. – Зейн прикрыл глаза ладонями.
Руби посмотрела на него с сочувствием.
– Несмотря ни на что, нужно держаться. Ты же сильный человек. – Она дотронулась до его плеча.
– Но я все равно очень виноват перед всеми, хотя и ничего не знал. Я возненавидел Бонни, своего отца, был слишком категоричен и жесток. Мой отъезд пошатнул здоровье папы…
– О, Зейн, мне так жаль, так жаль.
– Я должен просить прощения у всех. Я превратил жизнь своих родных в настоящий ад…
– Зейн, не надо истязать себя, – прошептала Руби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32