Она резко дернула головой.— Так можно работать в кино, но не в реальной жизни, — горько заметила она. — Интересно, известно ли тебе о существующем различии?Его темное лицо побледнело.— Мне жаль, что пришлось обмануть тебя.— Так, значит, все в порядке? Он сжал руки в кулаки:— Нет, черт побери.— На сей раз ты в чем-то прав.Где-то вдалеке хлопнула дверца автомобиля. Никто из них не слышал мягких, осторожных шагов приближающейся маленькой девочки. Никто из них не видел, как она остановилась и присела за ящиком на палубе, услышав их сердитые голоса.— Даллас, послушай меня. Не уподобляйся всем прочим. Ты не знаешь, что это за ад — жить как в аквариуме. Не суди меня по тому, что пишет бульварная пресса. Писаки, не знающие меня, фальсифицируют то, что я делаю и что чувствую. Я не такой. Несколько последних недель были исключительными, настоящими — впервые за долгое-долгое время. Я не притворяюсь: я действительно привязался к тебе и твоим детям. Я родился в сумасшедшей среде киношников. Даже не могу передать тебе, как это было ужасно. Родители жили как герои мыльных опер и преуспевали — напоказ. Боролись за опеку надо мной в бесконечных баталиях, и когда один из них выигрывал, он тут же переставал замечать меня.Кристофер немного помолчал.— Милая, моя жизнь всегда походила на цирк, кошмарную карнавальную скачку. Женитьба на Маргарите — из этой серии. Она никогда не хотела меня — она хотела Голливуд: романтики, денег, — но ничего из этого не сделало ее счастливой. Ничего из этого не сделало счастливым и меня. Это все нереально. Реальна только ты, Даллас. Дети — реальны, не одна Стефи, но все они: Патрик, Ренни и Дженни. Впервые я, почувствовал себя частью настоящей семьи.Когда он заговорил, Даллас смотрела в сторону, на темную воду, не желая слушать, так как слишком боялась ему поверить. Слезы стояли в ее глазах, и каждое ласковое или печальное слово Кристофера находило отклик в ее сердце. Знал ли он, как страстно она хотела верить ему? И страдала — потому что не могла?— За свою речь ты заслуживаешь награды Академии, — удалось произнести ей наконец сдавленным ледяным голосом.— К черту, Даллас. Я говорю тебе правду. Что бы сделала ты на моем месте? У тебя мой ребенок!Что-то случилось на причале, и он быстро взглянул туда:— Что это?Даллас посмотрела в сторону причала:— Вероятно, что-то перевернуло ветром.— Я потерял ход мысли. — Он пробежал руками по волосам.— У меня твой ребенок, — настойчиво напомнила ему Даллас.— Верно. — Пауза. — Я не мог просто отступиться и оставить ее здесь. Если бы ты знала, кто я, ты бы вышвырнула меня за дверь в первый же день. И я бы никогда не познакомился ни с кем из вас.— По крайней мере я бы знала, с кем имею дело. С подлецом. — Она запнулась. — Я ненавижу тебя. Ты — подлейшее существо, которое я когда-либо встречала. Мне все равно — даже если ты отец Стефи. Я хочу, чтобы ты уехал.Его лицо дернулось.— Если бы только это было так просто…— Ты улизнул от ее матери семь лет назад. Почему бы тебе не сделать этого сейчас?— Ты даже не пытаешься понять ситуацию с Маргаритой. Я сходил по ней с ума, но наша связь сломала обе наши жизни. Я не знал о ребенке, когда оставил ее. Тем более не узнал о нем, когда вернулся к ней. Она слишком боялась потерять меня снова, чтобы сказать правду. Думала, что сможет забыть о ребенке и жить как прежде. Но ложь глодала ее и разрушила все надежды на нашу честную совместную жизнь. В ту же минуту, как я узнал о Стефи, я приехал сюда.У Даллас больно стучало в висках.— Мы жили просто прекрасно до твоего приезда.— Допустим. А что ты скажешь о прогулочке Стефи по причалу в первую мою ночь здесь? Что скажешь о сумятице в ее головке и о том, как она всего боялась? Думаю, она привязалась ко мне.— Потому что не знает тебя по-настоящему. Ты не тот, за кого себя выдаешь, — проговорила Даллас. — Я читала о тебе ужасные вещи.— Хотелось бы мне, чтобы все это была не правда.— Все эти женщины…— Я раскаялся. Я сошел с ума после гибели Салли. Те женщины ничего не значили для меня.— Сомневаюсь, что они относились к близости с тобой так же беспечно, как ты.— С тобой все по-другому.Она пристально смотрела на него, отчасти веря ему. Он казался таким искренним! Почему теперь ей так трудно убедить себя в том, что он — чудовище? Почему, несмотря на все свои чары, после всего сказанного им он выглядел обычным человеком, со всеми человеческими слабостями и горестями? Она вспомнила ребенка, которого отдала, и многолетнюю муку мыслей о нем. Как могла она винить его за желание найти собственную дочь?Но когда он сделал к ней шаг, чтобы обнять, она отшатнулась, покачав головой:— Не смей приближаться ко мне!— Ладно, — согласился он. — Возьмем тебя измором, раз ты так хочешь.— Я ничего не хочу от вас, мистер Стоун.— Я не уеду отсюда без того, за чем приехал. На причале послышался короткий испуганный вскрик, а затем все смолкло.— Что это? — спросил Кристофер.— Похоже на Стефи.Он выпрыгнул из яхты. За ящиком они обнаружили Белую Лошадку, выброшенную и забытую.Роберт привез детей, несмотря на ее просьбу.— Стефи? — тихо прошептал Кристофер.— Должно быть, она слышала наш разговор.— Если с ней что-нибудь случилось, я никогда не прощу себе! Ты же сказала, что дети — у твоего брата?— Я думала, они там.Кристофер опустился на колени и поднял Белую Лошадку:— Белая Лошадка стояла у бассейна в день, когда погибла Салли. Это все, что от нее осталось.Невыносимая боль в мрачном, испуганном голосе Кристофера поразила Даллас в самое сердце. Вся ее злость улетучилась. Не подумав, она коснулась его руки и сказала мягко:— Со Стефи все в порядке. Она просто расстроилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49