Но она будто окаменела.Выжидательная тишина воцарилась в гостиной, когда она оттолкнула Роберта, но она видела одного Кристофера. Черты его смуглого лица казались высеченными из камня. Она надеялась разглядеть на его лице мягкость, но не находила ее.Кристофер казался мрачным, как никогда: он не хотел ее. Он использовал ее, чтобы заполучить своего ребенка, — так же, как использовал других женщин, стремясь забыть свое горе. Он — кинозвезда, и Даллас ничего не знала о нем — кроме того, что читала. Он не настоящий. Она же, напротив, обыкновенная женщина, которая не может ничего значить для него. Даллас закрыла глаза: она не могла смотреть на него без любви.Нет. Она не может больше любить его: она любила мечту. А этот мужчина — неукротимый и чужой. Мысль о подобном замужестве заставила Даллас поежиться.— Нет.Ее негромкий возглас раздался над угасающей мелодией “Свадебного марша”. Все взгляды были устремлены на нее: одни — с вежливым любопытством, другие — со скрытой враждебностью. Но Даллас чувствовала на себе взгляд одного Кристофера.Какое-то мгновение она даже не осознавала того, что сказала. А потом поняла: неважно, что он сделал для нее, — она все равно не в силах стать его женой. Если бы он любил ее! Может, в конце концов она потеряла бы Стефи, но она бы поборолась за нее. И, даже предполагая потерять Стефи, она печалилась, что не может выйти замуж за Кристофера. Он никогда не узнает, как ей было тоскливо.Стоя одна, она смотрела в лицо Кристофера через толпу. Он выглядел угрожающе внушительно в черном смокинге. Он обладал силой, законными правами и деньгами, чтобы отплатить за свое унижение.Даллас повернулась к нему спиной и вышла из дома, направляясь к лимузину, который должен был умчать их в медовый месяц. И тут услышала позади себя торопливые шаги Кристофера.Она уже открывала дверцу белого автомобиля, когда он схватил ее за руку. Сжал ее запястье и притиснул ее к машине.— Я не могу, Кристофер, — прошептала она. — Я старалась, но не могу. Она ожидала бури. Он хрипло вздохнул и отступил от нее.— Ты всегда боялась меня, — тихо ответил он.— Я оказалась права.Она искала в его унылом лице хоть капельку нежности к ней, но не нашла. Лицо Кристофера словно окаменело. Голубые глаза стали безучастными, а губы сжались. Она не могла признаться, что боялась полюбить его. Но еще больше она боялась открыться ему, сказать, что все равно любит его.— Ты можешь уезжать, — произнес он наконец, поднося ее руку к своим теплым губам и целуя ее пальцы.— Что?— Не хочу, чтобы ты меня боялась. Ее дети сгрудились на веранде, и она подозвала их.Они не трогались с места, не желая подходить.— Ладно, ребята, — сказал им Кристофер. — Сражение окончено. Возвращайтесь домой вместе с вашей тетей.Когда дети медленно подошли, Кристофер наклонился и заглянул в глаза Стефи.— Я не стану бороться с тобой за Стефи, — обратился он к Даллас. — Ты права: вы все должны быть вместе.Огромные карие глаза Стефи блестели все ярче, она испытующе смотрела на своего отца. А потом обвила его ручонками и прижалась к нему. То же самое сделал и Патрик. Оба ребенка тихо засопели. Двойняшки воззрились на Даллас; на их милых одинаковых рожицах появилось трагическое выражение.— Когда-нибудь вы все поймете, — проговорила Даллас.— Ты, вероятно, выйдешь за какого-нибудь дурака вроде Гордона, — заметили близнецы.— Девочки, хватит, — решительно оборвал их Кристофер. — Вам придется отправиться домой вместе с вашей тетей.— Мы хотим остаться.— Я буду на съемках в Испании.— Увидим ли мы тебя когда-нибудь? — спросил Патрик.Кристофер потрепал соломенные волосы Патрика — точь-в-точь такие же, как его собственные:— Трудно сказать.— Может быть, однажды?— Правильно — однажды.Если бы Кристофер взглянул на Даллас, то увидел бы одинокую блестящую слезу, скатившуюся по бледной щеке. Но он смотрел на детей.Даллас смахнула слезу и села в лимузин. Откинулась на белую плюшевую подушку, радуясь жужжанию кондиционера, заглушившему слова прощания детей. За короткое время они успели узнать и полюбить его.Наконец-то все они в машине. Кристофер наклонился к окну и сказал Патрику:— Не катайся один в море на доске и больше не бросай свой скейт на ступеньки. — А потом повернулся к Даллас:— Я пришлю ваши вещи.— Это не горит.Хотя Кристофер смотрел на Тихий океан, будто не в силах смотреть на Даллас, она не могла отвести от него взгляда. Его глаза были такие же ослепительно голубые, как океан. Боль сжала грудь Даллас: никогда ей не увидеть его снова!— Мое предложение остается в силе, — сказал он странным безразличным голосом, которым говорил с ней с тех пор, как она приехала в Калифорнию. — Если изменишь свое решение — позвони Кэлу. Он будет поддерживать со мной связь.Посмотри на меня! Все, что ты должен, — это сказать, что любишь меня!Он выпрямился и зашагал обратно к дому.Она почувствовала себя покинутой.Лимузин увозил их прочь. Все, кроме Даллас, обернулись, чтобы помахать на прощанье рукой.Клубы пыли поднялись за лимузином.Патрик проговорил мрачным глухим голосом:— Я его больше не увижу.Все повернулись и погрузились в унылое молчание. Даллас почувствовала, что дети осуждают ее.Когда лимузин миновал охрану и выехал за ворота, Стефи потянула Даллас за рукав:— Почему ты не захотела выйти замуж за папу?— Я.., я…Глаза Стефи потемнели. В них стояла такая мольба, что Даллас не могла ей ответить. Вместо этого она выглянула в окно.Живописные мысы врезались в великолепный голубой океан. Чудесный теплый искрящийся день должен был стать днем ее свадьбы. Сегодня должна была бы наступить ее брачная ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49