Предвкушение чего-то острого, запретного петлей обвилось вокруг них.
Женщина попроще не стала бы рисковать.
– Ну, конечно, не все равно, – смело возразила Фэнси.
Дразнящие слова как кипятком ошпарили его.
– Я тоже без ума от Грейси, – с вызовом рявкнул он – и сам поразился, что высказал такое вслух.
В помещении похоронного зала наступила мертвая тишина, окружающие затаились, как зайцы при виде близкого ястреба. Волосы у Фэнси словно вспыхнули огнем; лицо побелело.
Десятки любопытных глаз наблюдали за ними. Десятки ушей навострились, когда он повысил голос.
– В таком случае я надеюсь, что ты будешь счастлив. Как твой друг я о большем бы и не мечтала для тебя, Джим.
– В жизни не слышал такой наглой лжи, Фэнси Харт! И каждая сплетница здесь об этом тоже знает!
Ошеломленная аудитория хором ахнула.
Не отдавая отчета в своих действиях, он грубо схватил Фэнси и рывком прижал к своему мощному, словно каменному торсу. Огрубевшие от работы ладони как наждак прошлись по ее шелковому наряду.
– Я уже сказал, что мы с тобой не можем быть друзьями.
– Нет, – выдохнула она, то ли соглашаясь, то ли возражая – он так и не понял.
Ее грудь, прижатая к его телу, жгла его каленым железом. И он мог думать лишь о том, что место Фэнси – здесь, в его объятиях. И нигде больше. Навсегда.
Жар ее кожи проникал в него, и его самообладание постепенно таяло. Вот когда он понял, что не нужно было ему ее трогать. Ему нужно было отпустить ее, но она льнула к нему податливым, гибким телом – он же знал в душе, что так и будет! – и руки его, не устояв против искушения, сжимали ее все сильнее, как будто это гневное объятие возродило всю его былую страсть к ней.
Зеленые глаза Фэнси стали огромными. Его длинные, сильные пальцы железной хваткой сошлись вокруг ее рук, но она не вскрикнула и не начала вырываться. Может быть, знала, что это бесполезно. Может, просто не хотела превращать и без того неловкую сцену в непристойную. Но скорее всего, она и рассчитывала довести его до такого состояния, чтобы он не сдержался и сотворил что-то безумное и дикое – вот как сейчас.
Итак, он все-таки дотронулся до нее. Итак, она все-таки показала всему городу его лицемерие. Итак, он не сумел справиться с этим наваждением, с этим непреодолимым желанием погрузить пальцы в пламя ее волос и прижаться к ним губами.
Хуже того, на него накатили желания пострашнее этого.
– Джим… – раздался у него за спиной тихий, укоризненный голос Грейси.
Целый город глазеет на них, прислушивается, ахает. Сплетни и пересуды теперь не скоро утихнут. Плевать.
– Джим, ты бы лучше отпустил Фэнси и проверил, как там мальчики, – чуть громче, но все еще понизив голос, добавила Грейси. – Кажется, Омар только что швырнул камнем или еще чем-то в фургон Уэйнетт.
– Он… что?! – взвизгнула Уэйнетт и пулей вылетела в дверь.
Багровый туман чувств, застилавший сознание Джима, начал медленно рассеиваться, и его пальцы разжались. Мускулистые руки безвольно упали вдоль тела. Но восторженное потрясение от того, что он держал ее в своих объятиях, осталось с ним.
Он осознавал, что вел себя дико. Но извиниться не мог. Нет, только не сейчас, когда его сил хватало лишь на то, чтобы дышать. Только не сейчас, когда он понял, что борьба с Фэнси в тысячу раз сладостнее, чем любовь с какой угодно другой женщиной. Только не сейчас, когда на самом деле ему хотелось не извиняться, а вновь почувствовать под собой ее обнаженное тело.
Внезапно на него навалились усталость и безразличие. Слишком всего было много. Сначала его злость на Хейзл, потом его странные, ненужные чувства к Фэнси, ее слова, что она сожалеет о прошлом, в то время как ему чертовски хорошо известно, что это не так…
В его душе словно рухнула плотина десятилетней давности, и неуправляемая лавина эмоций хлынула в пролом, угрожая снести все на своем пути.
Он набрал полную грудь воздуха и резко дернул за узел галстука. Если бы Фэнси с ним не заговорила, возможно, он сумел бы сохранить самообладание.
– Ты в порядке? – хрипло шепнула Фэнси и дотронулась до его руки. Снова его как током прошибло.
– А тебе не все равно? – рявкнул он, окончательно выйдя из себя. Его обуяла ярость из-за того, что она с такой легкостью разоблачила его, продемонстрировала ему, что он хитрит сам с собой. – С каких это пор тебя волнует чье-то счастье, кроме твоего собственного?
Грейси едва слышно вскрикнула и кинулась к нему. Бледное прекрасное лицо Фэнси задрожало, но он толкнул дверь и вылетел на улицу.
Тела их снова соприкоснулись, только на этот раз она отпрянула от него как от огня. Он понимал, что оскорбил ее. Наверное, он оскорбил и Грейси, но в это мгновение он не в состоянии был общаться с ними. Или со своими непослушными сыновьями. Вообще ни с кем.
Ему нужно побыть одному.
Он проскочил крыльцо, скатился по ступеням, даже не обернувшись на воинственные крики близнецов, без устали гонявших среди машин на пыльной, раскаленной стоянке. Он проигнорировал и визгливые возгласы Уэйнетт, которая вопила ему вслед, чтобы он как-нибудь остановил пулеметную стрельбу Омара. Краем глаза он лишь успел заметить, что образумить его детей вышла именно Фэнси.
Наподобие разъяренного быка Хейзл, Громилы, Джим промчался мимо сыновей к своему пикапу.
Через несколько секунд он уже с бешеной скоростью летел по шоссе, на ходу распуская узел галстука и расстегивая верхние пуговицы рубашки. Но легче ему не становилось.
Не дав себе труда подумать, что потом скажет Грейси, он ткнул шелковый галстук под сиденье, прямо в груду промасленных грязных тряпок, разводных ключей и отверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31