Подошел первый коп – тот, которого сбил с ног Джим, – и зачитал тому его права.
Вскоре рядом остановились еще четыре полицейские машины. Оба – и Джим, и таксист – стояли лицом к стене, распластав руки. Два офицера с оружием наизготовку обыскали их. Вспыхивали полицейские вертушки; трещали радиотелефоны. Полицейские строчили рапорты.
Вокруг собралась толпа восторженных зевак – полюбоваться редким спектаклем. Фэнси спросила у одного из полицейских, что теперь будет с Джимом, и тот ответил:
– Ваш друг, мэм, оскорбил полицейского при исполнении. Он отправится с нами.
– Нет! Вы же не хотите сказать, что его….
– Боюсь, что так.
– П-прежде чем вы его заберете, м-можно с ним поговорить?
– Только быстро.
Она подошла к Джиму. Тот стоял неподвижно, лишь кулаки были стиснуты, словно он хотел вонзить ногти в стену.
– Джим…
Он не желал оборачиваться. Она осторожно дотронулась до его руки. Он отшатнулся.
– Офицер, я буду разговаривать только со своим адвокатом.
– Это и твоя вина, Джим, – прошептала она. – Если бы ты вернулся раньше, если бы не вышел из себя и не набросился на таксиста… Если бы только позволил мне объяснить…
Джим смотрел на нее с каменным безразличием.
– Офицер, уберите ее, или я опять выйду из себя.
– Мисс, вам лучше уйти.
– Миссис, – сказала Фэнси. Печальные зеленые глаза остановились на помертвевшем лице Джима.
– Проклятье, – хриплый голос Джима как бичом хлестнул по ней. – Не надолго… солнышко!
Один из зрителей расхохотался.
– Вот так медовый месяц!
Фэнси вспыхнула. От унижения ей хотелось умереть.
Но когда один из копов грубо схватил запястья Джима и защелкнул наручники, она ощутила его унижение в тысячу раз сильнее, чем свое собственное.
– Неужели это обязательно? – прошептала она. Вместо ответа коп ткнул Джима в спину, в сторону полицейской машины.
– Ну, пожалуйста, дайте нам хоть пять минут, – взмолилась Фэнси.
– Вы же слышали слова заключенного, мэм. Он не хочет с вами разговаривать.
Заключенного. О мой Бог.
– Прошу вас, я ведь его жена! Мы только вчера поженились. Когда он увидел меня в этом такси, то подумал, что я хочу бросить его.
Джим остановился, обернулся, обвел ее надменным ненавидящим взглядом. Потом коротко кивнул полицейским.
– Ладно, придется покончить с этим.
– Даем вам пять минут, леди, раз уж вы новобрачные. Но не больше.
В окружении зевак и полицейских, прислушивающихся к каждому слову, Фэнси сама чувствовала себя преступником в зале суда.
Джим судорожно сглотнул.
– Ну, и куда же ты удирала?
– В Нью-Йорк, но… Мне нужно было поехать… ради тебя, ради нас. Потому что…
– Хватит ерунды! Ты просто решила сбежать. Заметив меня, ты приказала таксисту прибавить скорость.
– Нет! Я собиралась…
– Ты собиралась меня бросить, как уже сделала однажды.
– Нет! Все не так! Я… я люблю тебя.
– И я любил тебя тогда, и ты говорила, что любишь меня. – Его золотистые глаза сузились. – Но сбежала – так же, как и сейчас.
– Я тебя правильно поняла? Ты хочешь сказать, что и сейчас любишь меня? – тихо спросила она.
– Тебе бы этого хотелось, еще бы! Верно? – Ледяной голос был полон нескрываемого сарказма; в глазах тлела угроза. – Чтобы я ползал перед тобой на коленях, пресмыкался и превратился в еще большего идиота, чем прежде? Чтобы ты смогла растоптать меня, вытереть об меня ноги – и снова бросить?
– Нет. – У Фэнси кровь застыла в жилах. – Я… я люблю тебя.
– Мне кажется, мы по-разному понимаем смысл этих слов, Фэнси.
– Ты мог бы остановить меня… тогда.
Его губы искривились.
– Эти твои пять минут чертовски растянулись.
– Если ты любил меня, почему женился на Нотти?
– А что я, по-твоему, должен был делать – ждать тебя вечно? – На подбородке у него яростно билась жилка. – Я писал тебе. Какого черта, теперь уже все это не имеет значения!
– Ты присылал мне такие безликие открытки. Я даже не была уверена, что их писал ты. Ты ни разу не написал, что любишь меня.
– Проклятье, может, и написал бы, если бы ты хоть на одну ответила.
– Ты писал только о засухе да о своих коровах.
– Перо и бумага – не моя стихия. Извини, если, кроме коров, я ничего не мог придумать. У меня тогда душа разрывалась на части. – Он помолчал. – Уезжай в Нью-Йорк, Фэнси. Живи своей жизнью, как будто вчерашней ночи вовсе не было. Я, во всяком случае, о ней тебе больше не напомню.
– Но я не хочу ее забывать. Мне мало вчерашней ночи…
– А мне плевать.
– Джим, прошу тебя…
Он безжалостно оборвал ее:
– Как ты себе представляешь наш брак, если мы хотим совершенно разных вещей? Мне нужно заботиться о моих детях и о стаде. У тебя на уме Нью-Йорк, слава, блеск. Мне нужен воздух. Тебе нужны люди вокруг. В твоей жизни мне нет места, как и тебе – в моей, черт возьми.
Ее взгляд-потух.
– Значит, я тебе не нужна? Значит, тебе ничего от меня не нужно, кроме… – Кроме секса, в отчаянии беззвучно добавила она.
– Ничего у нас не выйдет, Фэнси. Так зачем мы будем мучить друг друга?
Она готова была умолять его. Но вспомнила, что это никогда ни к чему не приводило. Если Джим принял решение, то спорить с ним бесполезно.
Она долго молчала. Конечно, его очень тянет к ней физически, и, наверное, она сумела бы снова затащить его в постель. Но как долго это продлилось бы? Полгода? Разве она сумела бы принести ему счастье?
Если она уедет, он со временем сможет ее забыть. Женится на Грейси – точно так же, как женился на Нотти. И может быть, даже будет счастлив.
Ее больше не привлекал Нью-Йорк. Ей удалось достичь всего, о чем она мечтала. Тщеславная, жаждущая оваций девочка исчезла. Теперь ей нужен был близкий человек, чтобы разделить с ним свою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31