— Я не знаю точно. Четыре, может быть, пять недель. А позже он вернется для пластической операции.
— Она… она необходима? — чуть слышно спросила Доминик.
— Пластическая операция? Нет, не необходима! Но в случаях этого рода обычно к ней прибегают.
Доминик покачала головой.
— Столько операций, — пробормотала она почти про себя. — Столько лечения. Ах, доктор Веррес, мне можно его видеть? Доктор улыбнулся.
— Не вижу, почему бы и нет. Он знает, что вы приезжаете?
— По правде говоря, нет. Но специалист, с которым я разговаривала вчера вечером, решил, что мне хорошо бы приехать.
— Прекрасно. Пойдемте. Нам надо подняться в отдельную палату, где он сейчас лежит. Пойдемте же!
Сальвадор остался в приемной, а Доминик вошла в лифт и поднялась с доктором Верресом на четвертый этаж. Ее сердце отчаянно колотилось, от волнения ее подташнивало.
По коридору, выложенному белой плиткой, они прошли к дальней комнате, но прежде чем войти, зашли в кабинет палатной сестры. При виде доктора Верреса она улыбнулась. Он представил Доминик, и медсестра посмотрела на нее с беспокойством.
— Я не думаю, что ваш муж готов к вашей реакции на его раны, сеньора Сантос, — осторожно сказала она. — Ив настоящий момент у него посетительница.
У Доминик оборвалось сердце.
— Посетительница? — глухим эхом повторила она, гадая, кто бы это мог быть. Может, это София? Или даже Клаудиа? Или кто-то еще, кого она еще не встречала?
— Ну конечно же, — хладнокровно ответила медсестра Санчес. — Это сеньорита Сантос, сестра сеньора.
— Изабелла? — изумленно воскликнула Доминик. — Но я думала… Сестра кивнула.
— Вы думаете, что она послушница монастыря, не так ли?
— Ну да.
— Оказывается, мать-настоятельница дала ей специальное освобождение от обета, чтобы она могла посещать брата. В конце концов она ведь его единственная родственница, не считая вас.
Доминик густо покраснела. Она этого не знала. ОНА НЕ ЗНАЛА.
— Я… я, — растерянно начала она, но доктор Веррес вмешался:
— Возможно, как раз удачно, что сеньора Сантос войдет, когда там сеньорита Сантос, — предложил он. — В конце концов так это будет легче им обоим.
— Конечно. Это, наверное, неплохая мысль, — согласилась сестра Санчес. — Мне проводить вас, сеньора?
Доминик покачала головой.
— Нет. Нет, в этом нет нужды. Только… только покажите мне, где комната.
Палата была прямо по коридору, и, кивком поблагодарив медсестру и доктора Верреса, Доминик медленно пошла к двери. Потом решительно повернула ручку и вошла.
Поначалу ее глубоко страшили не только гнев Винсенте, но и собственная слабость. Она боялась, что не сможет не выказать какие-то чувства, какую-то тень отвращения при виде его обожженного лица. Но оказалось, что она испытывает только чувство облегчения от того, что он здесь, он жив, что его раны, какими они ни кажутся уродливыми, — это ничто по сравнению с волной любви и беспокойства, заливавшей ее для него — для него одного.
Он полулежал на подушках в темной пижаме, заставляющей его смуглое лицо казаться еще темнее, отчего еще заметнее становилась бледная, помертвевшая кожа на левой стороне его лица. Как доктор и предупреждал ее, левый глаз его скрывала повязка. На остальной части лица были красные пятна, там, где кожа была только слегка опалена. К счастью, его лоб и нос не были повреждены, и волосы не надо было стричь.
При ее появлении сидевшая по другую сторону от постели девушка поднялась на ноги, но Доминик восприняла ее только как одетую в темное фигуру — все ее внимание было сосредоточено на Винсенте. Его здоровый глаз мгновенно обратился к ней, и она увидела, как на его лице чувства сменяют друг друга. Самым сильным из них оказалось гневное, бурное неприятие ее присутствия.
— Пор Диос — ради Бога, Доминик! — яростно пробормотал он. — Что ты здесь делаешь? Я же говорил им, чтобы тебе сказали не приходить!
Гнев, звучащий в его голосе, чуть не заставил ее отшатнуться.
— Винсенте… — начала она дрожащим голосом, опасаясь, что предательские чувства опять подведут ее.
Девушка, которую Доминик узнала по фотографии в квартире Винсенте, сказала:
— Твоя жена имела право видеть тебя… утешать тебя, Винсенте. — Голос ее был спокойным и мягким.
Доминик посмотрела на нее, потом снова перевела взгляд на мужа. Винсенте, беспокойно привставший при ее появлении, снова откинулся на подушки, как будто это усилие его измучило, и резко сказал:
— В том, что касается меня, Доминик не имеет никаких прав!
Доминик смотрела на него, пораженная, не в силах сказать ни слова. Сестра Винсенте обошла кровать и, подойдя к ней, сказала:
— Я — Изабелла Сантос, сестра Винсенте. Доминик собрала остатки самообладания.
— Да… да, я знаю. Мне… мне только жаль, что мы вынуждены встретиться при таких обстоятельствах.
Изабелла улыбнулась. Она была очень спокойная, очень собранная и очень красивая в простой одежде послушницы.
— Проходите, — сказала она, — садитесь. Я уже ухожу.
— Нет! — Голос Винсенте звучал как приказ. — Изабелла, пожалуйста, останься. Доминик туго закрутила ремешок сумочки.
— Думаю… наверное, мне лучше уйти, — неловко начала она, чувствуя, что антагонизма Винсенте ей долго не выдержать. После того стресса, который ей уже пришлось испытать, это немыслимо.
— Чепуха! — резко воскликнула Изабелла. — Мой брат слишком сосредоточен на себе. У него ложное впечатление, что внешность — это все.
— Изабелла! Ради Бога! — устало пробормотал Винсенте. — Разве ты не видишь, что ей просто до смерти хочется снова уйти? И не то чтобы я ее винил. Уверен, мое лицо хоть у кого вызовет тошноту!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53