В дамской комнате никого не было, и Санча, помыв руки, наложила свежую губную помаду – бесцветную и блестящую, – которая особо подчеркивала мягкое очертание полных губ. Затем она критически оглядела себя в зеркале. В глазах светилась едва заметная тревога, и у нее появилось смутное желание отыскать заднюю дверь, через которую можно было бы незаметно ускользнуть. Санча уже не сомневалась, что граф скучал, а ведь ничто не задевает так женского самолюбия, как очевидное свидетельство собственной непривлекательности и невыразительности.
Но сколько бы Санча ни фантазировала, вернуться в зал было необходимо, и она, смирившись с неизбежным, вышла из дамской комнаты.
Однако, минуя танцплощадку, она невольно замедлила шаги. Графа на прежнем месте уже не было. Только грязные кофейные приборы указывали на то, что они еще недавно сидели за этим столом.
Сердце у нее упало, краска, выступившая на щеках, когда она увидела, что граф исчез, пропала, лицо побледнело и как-то осунулось. Разве не сочувствие читала она во взглядах других посетителей ресторана? И не сострадание ли светилось в глазах двух молодых людей, сидевших там в углу? Санча чувствовала себя ужасно: прижав крепче сумочку, она пошла по проходу.
Оплатил ли граф Малатеста счет? Или ей придется самой это сделать? Лихорадочно она прикидывала в уме, сколько лир у нее может находиться в кошельке.
– Санча! – услышала она свое имя, произнесенное до боли знакомым, слегка грубоватым тоном, и, резко повернувшись, Санча с удивлением увидела графа, который, очевидно, догонял ее.
– Санча! Куда это вы направились? – возбужденно спросил он.
Радость ее при виде графа была так велика, что у нее даже немного закружилась голова, и она покачнулась. Желая поддержать, граф протянул руку, и Санча изо всех сил за нее ухватилась.
– Я… я подумала… вы ушли, – едва слышно прошептала она.
– О Санча! – Голос звучал жестко, но глаза были полны самых искренних чувств.
Без дальнейших слов граф повел ее к выходу. За дверью он не стал подниматься по лестнице, а, прижав Санчу к боковой стенке, стиснул руками ее талию.
– Вы хотели сбежать от меня! – проговорил он странно-напряженным тоном.
Санча только отрицательно покачала головой, его близость буквально парализовала ее. Весь вечер они постоянно, но, может быть, не с такой силой осознавали присутствие друг друга, и Санча чувствовала, что ей ужасно хочется, чтобы граф касался ее с той же страстностью, которая слышалась в его голосе.
– Куда вы направлялись, когда я вас остановил? – спросил граф. В этот момент он еще ближе придвинулся к Санче, пропуская сходившую по ступенькам группу молодых людей, которые, не обратив на обоих ни малейшего внимания, скрылись за дверью бара.
– На… Наверное, домой, – призналась Санча тихо.
– О Санча! – снова произнес он хрипло. – Вы ведь не подумали, что я вас бросил? Мне нужно было поговорить на кухне с Джулио, и это все. Когда я вышел и увидел, как вы куда-то спешите, я должен был вас остановить!
– Это… было… э-э-э… недоразумение, – выговорила, задыхаясь, Санча, с трудом подавляя желание положить ладони на шелковую рубашку и почувствовать, как под пальцами бьется его сердце.
– А если бы я действительно ушел, вас бы это огорчило? – глухо спросил граф.
Ухватив рукой два конца воротничка блузки, Санча стянула их вместе у горла. Она не знала, что ему ответить, и опасалась еще больше усугубить ситуацию, которая и без того сделалась угрожающей. Санча лишь как-то беспомощно покачала головой, а граф, внезапно взяв ее за плечи, наклонил голову и страстно прильнул губами к ее шее. Затем, разжав ее пальцы, все еще судорожно цеплявшиеся за воротничок кофточки, и оголив плечо, он стал целовать нежную кожу.
Санча одновременно почувствовала и радость и ужас. Пьянила мысль, что она у такого человека, как граф Малатеста, возбуждала желание целовать ее, но в то же время было страшно думать, что она имела дело с мужчиной, возможно, вдвое старше ее, который, вероятно, был уверен, что она охотно уступит его домогательствам.
Однако по мере того, как его губы продолжали ласкать нежную кожу плеча и шеи, руки Санчи соприкоснулись с шелковой тканью его рубашки, а потом ощутили упругость росших на груди волос.
Сила пробудившейся чувственности, вызванной этим прикосновением, напугала Санчу, и она, подобно пловцу, вынырнувшему на поверхность после слишком длительного пребывания под водой, отшатнулась, судорожно ловя открытым ртом воздух и застегивая блузку дрожащими пальцами.
– Пожалуйста, – проговорила она с пылающими щеками, – пожалуйста, я хочу домой!
Граф, не говоря ни слова, отступил. При тусклом свете уличного фонаря она заметила судорожно сжатые губы и напряженный взгляд графа, который избегал смотреть на нее, когда она прошла мимо и стала подниматься по ступенькам.
Упорно сохраняя дистанцию, Санча вместе с графом проследовала по лабиринту улиц и переулков назад к каналу. К ее удивлению, они вышли туда, где их ожидал в моторной лодке Паоло, слуга и телохранитель.
Увидев Санчу с графом, он привычно вытянулся – весь внимание.
– Доставь, пожалуйста, мисс Форрест, куда ей надо, Паоло, – проговорил граф ровным голосом. – Я доберусь домой самостоятельно.
– Разве вы не собираетесь возвращаться в палаццо, синьор? – вопросительно сдвинул брови Паоло.
Глаза графа потемнели.
– Я сказал, чтобы ты отвез мисс Форрест домой, – отрезал он. – До свидания, синьорина, – поклонился он Санче и растворился в ночной темноте, очевидно, нисколько не беспокоясь о собственной безопасности…
Глава четвертая
В последующие несколько дней у Санчи было достаточно времени, чтобы основательно поразмышлять над событиями того памятного вечера и поломать голову над вопросами о значении случившегося.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51