За таким столом пригодился бы конвейер, чтобы передавать соль с одного его конца на другой, невесело подумалось ей.
Перед Эвелиной уже стояла чашка с холодным супом. Никогда раньше обычный бутерброд не казался ей таким привлекательным.
– Не стоило так беспокоиться из-за меня, – выдохнула Эвелина.
– Беспокоиться? – Он надменно поднял бровь. – Да мы всегда так обедаем.
Да, конечно, трудно было представить, что Алессандро Кастальветрано ест бутерброды перед телевизором во время рекламной паузы.
Алессандро внимательно изучал девушку. Он не ожидал, что она так быстро спустится вниз. Он полагал, что переодевание и наведение красоты займет у нее гораздо больше времени. Но на ее лице не было и намека на косметику, а волосы были еще влажными после душа и завивались колечками на концах. Она казалась такой свежей и почти невинной. Губы Алессандро скривились в ухмылке.
Он привык к тому, что женщины обычно тщательно готовились к встрече с ним, стремясь поразить его воображение своей неземной красотой. Они использовали для этого массу различных средств – самые последние достижения косметологии, шикарные туалеты, открывающие взору роскошную грудь или длинные ноги… Обстоятельства их встречи с Эвелиной, конечно, не располагали к таким изощренным приемам, но он надеялся по крайней мере, что Эвелина проведет хоть немного времени, прихорашиваясь.
Но Эвелине, видимо, было все равно, какое впечатление она на него произведет.
Ее платье было без каких-либо претензий, но простые линии кроя выгодно подчеркивали красивую высокую грудь. В глазах Алессандро Эвелина представляла собой интригующее сочетание опытности и невинности. А может, она делает это специально? Может быть, она опытная кокетка и точно знает, как любой нормальный мужчина отреагирует на эти ее совсем не накрашенные пухлые губки, которые так и хотелось поцеловать.
Эвелина взяла ложку и машинально начала есть суп, но даже не почувствовала вкуса. Ее глаза неотступно следили за Алессандро.
Он казался мрачным и неприступным, как какой-то средневековый монах. Может быть, потому что он сидел так далеко от нее в величественном полумраке комнаты? Но даже при этом ей хорошо был заметен в его глазах некий огонек, предупреждающий, что ни один смертный не смеет подойти к нему без разрешения.
Дверь приоткрылась. Обернувшись, Эвелина увидела красивую молоденькую девушку.
– Выпьешь вина, Эвелина?
– Да, пожалуй.
Может, хоть это поможет ей немного расслабиться.
Алессандро проговорил что-то по-итальянски, и девушка наполнила из запыленной бутылки сначала хрустальный бокал Эвелины, а затем налила вина и хозяину.
Эвелина пригубила вино. Оно было немного терпким на вкус и имело какой-то легкий земляничный привкус.
– Чудесное вино.
– Эта бутылка из нашей лучшей партии.
– Я польщена, – проговорила Эвелина. Алессандро задумчиво поднял бокал.
– Давай поблагодарим Господа за жизнь, которую он даровал Ванессе.
Вот это было уж слишком! Эвелина дрожащей рукой поставила бокал, поражаясь про себя лицемерию Алессандро. Или он думает, что Ванесса не рассказывала ей ничего о многочисленных проблемах своего брака, о том, что он запер ее в Богом забытом месте, где у нее не было ни знакомых, ни друзей? О том, что у такого распрекрасного господина оказалось не сердце, а кусок льда?
– Ты хочешь выпить за всю ее жизнь? Или за ее жизнь здесь? Если ты имеешь в виду последнее, то это совсем не радостный тост, так ведь? Мы с тобой оба знаем, что это была за жизнь.
Эвелина произнесла это страстно, ее голубые глаза метали молнии, она смотрела на Алессандро гневно и открыто. Но он не опустил глаз. Несколько секунд они сидели, не отрывая глаз друг от друга.
Наконец он спросил очень серьезно:
– Разве это была такая уж плохая жизнь? Он не отводил от нее глаз, и, прежде чем Эвелина успела подумать, у нее вырвалось:
– Она была несчастна! Лучше бы она никогда не встречалась с тобой!
У Алессандро мелькнула мысль, что, может быть, так и в самом деле было бы лучше для них обоих. Но тогда бы Ренцо не родился на свет, а он уже не мог представить своей жизни без сына.
Что же Ванесса рассказывала своей кузине? Он тоже поставил бокал на белоснежную скатерть.
– Эвелина, знаешь, как мы встретились с Ванессой? – тихо спросил он.
– Я слышала, что ты подцепил ее в одном из ее полетов…
От гнева его голос стал еще ниже.
– Подцепил? Разве я похож на человека, который летает по свету, снимая стюардесс?
– А я откуда знаю? У тебя ведь никогда не было недостатка в женщинах, насколько мне известно!
– Не преувеличивай! Я никогда не был сторонником беспорядочных связей, – процедил он.
Если ее послушать, может сложиться впечатление, что он какой-то неразборчивый мартовский кот!
– Да? – Она бросила на него недоверчивый взгляд.
– Эвелина… – начал он решительно, но затем остановился, подумав, что она здесь всего на несколько дней, и стоит ли оскорблять память покойницы и еще больше отравлять Эвелине горечь утраты.
– Ты что-то хотел сказать? – переспросила она, но его самоконтроль был уже восстановлен, и он опять являл собой Мистера Хладнокровие.
– Да нет, ничего.
Он что-то скрывает от нее? Нет, она должна знать всю правду.
– Я хочу услышать твой вариант. Как же вы познакомились?
Алессандро ответил не сразу.
– Я летел в Нью-Йорк по делам, – вспомнил он, а затем ухмыльнулся. – Ванесса принесла мне сок и на салфетке написала название отеля, в котором она останавливалась, предложив как-нибудь посидеть вместе.
– А ты, конечно, не захотел отказаться от такого предложения?
– А с какой стати?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44