Словом, нам нужно обязательно встретиться и обговорить некоторые из нерешенных не по моей и не по Вашей вине, а в силу лишь сложившихся обстоятельств, проблем. Времени теперь осталось совсем мало, и нужно торопиться.
Не оставляю ни адреса, ни телефона, позвоню вечером нашему общему знакомому…»
– С уважением, – произнес я последнюю фразу и недоуменно уставился на Сержа. – Пока не врубился, может, ты объяснишь?
– Это записка от Майкла Дивера.
– От Майкла? Ведь он не давал о себе знать более двух лет?
– Видно, так было нужно.
– Ты уверен, что это он? А если провокация? – спросил я и внутренне зарделся, опять это проклятое наше словечко буквально висит на кончике языка. – Извини, Серж, но это слишком серьезно, чтоб я мог вот так слету поверить.
– Мне знакома подпись Майкла, а он, поверь, не разбрасывается своими автографами в силу правил, существовавших в его офисе. Впрочем, я беру ее под сомнение, потому что в его личном деле, что будет храниться в ЦРУ вечно, наверняка есть образец. Но это – из области допустимых вариантов.
– Что в таком случае реальность?
– Первое, следует дождаться звонка и выяснить, что Майкл предложит, а в том, что ему есть что нам рассказать, сомневаться не приходится.
– Кто этот человек, кому станет звонить Майкл или кто-то, кто будет говорить от его имени?
– Вот тебе и на! – Серж так искренне удивился и с таким глуповатым выражением уставился на меня, что я растерялся. – Впервые вижу перед собой человека, не узнающего самого себя…
– Ладно, мистер Казанкини, я принимаю ваш гол. 1:0 – вы ведете. Но откуда Майкл мог узнать о моем приезде в Вену, гостиницу, где я устроился? – Я все еще не верил в реальность происходящего: слишком неожиданным и слишком фантастичным выглядело это при ближайшем рассмотрении.
– Проще простого: звонок в пресс-центр, девушка поднимает аккредитационную карту – и исчерпывающая информация: где, что, когда. Но оставим это гадание на кофейной гуще, не любил это занятие даже в студенческие годы, хотя у нас в Сорбонне, поверь, оно было разлюбимым занятием девиц и, само собой, приближенных к ним молодых оболтусов. Наверное, поэтому меня не жаловали представительницы слабого пола – из-за отсутствия наивности, а без нее затащить человека в мэрию или в собор Парижской богоматери практически невозможно. Так вот, мы дождемся звонка от Майкла, а я более чем уверен, что это он, и лишь после получения, так сказать, дополнительной информации, обсудим дальнейшие шаги. О'кей?
– Не железная – пластмассовая логика! Ну, что ты уставился на меня, не слышал, что ли, о пластических массах крепче самого крепкого металла?
– Еще раз напоминаю – я закончил факультет журналистики в Сорбонне и в технике – ни в зуб ногой. Я даже не знаю, где в моторе моего «ситроена» находится зажигание, – с гордостью выложил Серж.
– Согласен. Продолжай, ты что-то хотел еще сообщить…
– Есть и еще кое-что, способное заинтересовать тебя лично…
– Вот как!
– Я встречался… – Казанкини цедил слова. – С твоим Питером Скарлборо! И кое-что уяснил полезное для себя…
– Со Скарлборо? Когда? И ты молчал? – засыпал я Сержа вопросами.
– Будешь молчать, если тебе выложат некоторые подробности, случающиеся с теми, кто слишком много знает и не умеет держать язык за зубами?! А тем паче по телефону, да еще разговаривая с вашей страной! Молчал, но отнюдь не потому, что струсил, – тут уж в голосе Сержа прорвалась обида. Он был чертовски чувствителен, этот толстяк!
– Ладно, Серж, не тяни.
– Это произошло, погоди, когда ты умудрился дернуть от них?
– 17 января 1986 года, в 0:31 по Гринвичу, если уж быть точным.
– 18-го я прочел твое интервью в «Дейли тайм», у меня камень с сердца свалился… А 19-го, около восьми, мне позвонили в дверь и завалился эдакий лощеный хлюст, да, да, Питер Скарлборо, собственной персоной, и не один – с ним притащился еще тот самый здоровяк, Келли. Если Питер Скарлборо вел себя вполне пристойно, я бы даже сказал – по-джентльментски, то этот скот, Келли, просто-таки напрашивался на добрую оплеуху. Спасибо мистеру Питеру Скарлборо, он осадил этого сосунка, ведь у того вместо мозгов канаты из мышц, накачанных в спортзале.
– Ближе к делу, Серж…
– Прости. Вполне пристойный разговор, говорю. Он спрашивает, я – отвечаю. Ну, к примеру, мистер Питер Скарлборо говорит: «Вы понимаете, что не в ваших интересах распространять информацию об этой встрече по каналам Франс Пресс. – „Конечно, соглашаюсь, я – спортивный репортер, а не бытописатель уголовного мира“. Ну, насчет уголовного мира я, по-видимому, перегнул, потому что этот безмозглый придурок таки успел врезать мне по челюсти. Когда я оклемался, Скарлборо извинился и заставил ублюдка тоже извиниться. Его извинение обошлось мне потом в три тысячи франков за два золотых зуба. Жаль, не удосужился узнать адрес, чтобы выслать ему счет… Теперь ты понял, в каком духе взаимопонимания и дружбы проходила наша милая встреча?…
Меня не нужно было просвещать на сей счет. Как умел бить Келли, я смог убедиться сам.
– Ясное дело, первым вопросом был вопрос о тебе, даже не столько о тебе, как о том, что ты должен был получить от Майкла Дивера…
– Они так и спросили?
– Да, а что?
– При мне имя Дивера ни разу не называлось, выходит, тут они пошли ва-банк…
– А им таиться было ни к чему: ты сидел в Москве, а то и в Киеве… а им нужно было хвост улетевшей сороки потрогать, так у нас в Эльзасе говорят. Словом, чтобы не интриговать тебя и не затягивать развязку, скажу: им кровь из носу нужны были те сведения, которые пообещал выдать Майкл. Даже, наверное, не сами факты, а уровень их опасности для Питера и Кo, вот в чем суть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90