Он был значительно выше своей невесты, которая чувствовала присутствие рядом с собой этого сильного животного, и это вызывало у нее отвращение.У алтаря она отвечала почти шепотом. Вскоре все было закончено. Она шла по церковному проходу под руку с Чевиотом и с болью думала: «Теперь я навечно принадлежу ему». С этого дня ее жизнь становится сплошной мукой. «Респектабельное мученичество», – подумала она с цинизмом, от которого наверняка защемило бы сердце Элен Родни, если бы она знала, что творится сегодня в душе ее любимой дочери.Новоиспеченная леди Чевиот равнодушно приняла поздравления и поцелуи родственников и друзей. Был всего один человек, присутствию которого она была бы рада, – это Кэти, подруга ее детства. Но и в этом ей было отказано. Кузина Долли не позволяла никаких контактов с прежними близкими друзьями семьи Родни.Но больше всего Флер оскорбляло то, что к алтарю ее провожал мистер Нонсил. Несмотря на трепетное отношение к памяти своего родителя, она должна была признать, что ее бедный отец ошибся в своем адвокате. Ясно было, что мистер Нонсил и Долли находились в сговоре. Девушка была вынуждена общаться с ним, выслушивать массу юридических вопросов, существа которых не понимала, и по его просьбе вяло подписывала какие-то документы. Он был с ней учтив и даже подобострастен, но когда говорил о том, что ей повезло и она заключила прекрасный брачный союз, ее начинала бить сильная дрожь.Мистер Нонсил внушал ей, что лорд Чевиот теперь сам решит, как поступить с ее наследством. При этом он осторожно намекнул, что его светлость уже решил продать поместья Пилларс и Шартле. Отныне всем будет управлять только Чевиот. Всем, что принадлежало ей. Теперь он становится ее опекуном, попечителем и собственником.Ее душа разрывалась при мысли о том, что никогда больше не увидит милое ее сердцу имение Пилларс. Но, с другой стороны, она радовалась, что не придется больше навещать «Бастилию», этот причудливый дом с сокровищами, бывший некогда гордостью Люсьена де Шартле. С ним у Флер были связаны слишком страшные воспоминания. Когда она осмелилась спросить, что стало с миссис Лезер, то услышала в ответ, что та уволена по распоряжению его светлости. Бедняжка была так напугана, что теперь уже ни при каких обстоятельствах никогда никому не расскажет, что произошло в «Бастилии» в ту ночь. Она молчала даже тогда, когда ей объявили, что Джекоб Лезер погиб в результате несчастного случая.Стоя рядом с Чевиотом в гостиной Долли, Флер пыталась не думать об этом. В это время присутствующим предлагали вино и свадебный пирог из белого глазированного сахара, который прислал шеф-повар Кедлингтона. Сверху на пироге были изображены «Д» и «Ф», связанные узлом верности, а также выполненный из розового мороженого и украшенный обсахаренными фиалками герб Кедлингтона. «Опять фиалки», – подумала Флер, уже уставшая от них, несмотря на то, что это были ее любимые цветы.Ей приятно было, что сегодня облака плотно закрыли солнце, иначе это было бы горькой насмешкой. Успокаивало ее и то, что Чевиот не повезет ее сразу в свадебное путешествие. Он планировал съездить с ней в Монте-Карло, где было тепло и солнечно, но врач кузины Долли предупредил, что у мисс Родни слабое здоровье (он связывал это со смертью ее родителей), и не советовал отправляться в столь длительное путешествие, тем более что у девушки должен быть естественный страх перед пересечением Ла-Манша. Дензил согласился отправиться с ней сразу в Кедлингтон.Они решили выехать из Найтсбриджа в полдень на знаменитом «летящем экипаже» его светлости, запряженном четверкой лошадей. В середине пути они сделают остановку в Уайтлифе.Чевиот был дружен с неким баронетом сэром Пайерзом Килманингом, который владел великолепными охотничьими угодьями неподалеку от деревушки Фалмер; Килманинг и его жена предложили новобрачным приют на ночь в своем доме. На следующее утро они смогут отправиться на отдых в Кедлингтон.Фамилия Килманинг вызвала у Флер неприятное воспоминание. Она слышала, как ее мама отзывалась о леди Килманинг, с которой была знакома, будучи еще маркизой. Элен с открытым презрением относилась к обществу этой живущей ради удовольствия кокетки средних лет и ее мужа, который в эпоху Регентства был известным щеголем.Флер уже понимала, что все ее будущие знакомые принадлежали к тому сорту людей, что и сам Чевиот, но перед которыми ее родители захлопнули бы дверь.Когда они возвращались из церкви, Чевиот попытался галантно поднести ее руку к своим губам.– Неужели я не заслужил от вас ни слова, ни улыбки, леди Чевиот? – спросил он.Она не ответила и даже не подняла глаз, но тут же почувствовала, как он, словно тисками, сжал ей пальцы.– Ответьте мне. Я не потерплю к себе такого неуважения.Подчиняясь грубой силе, она подняла на него свои прекрасные глаза:– Что вы хотели услышать от меня, лорд Чевиот?– Прежде всего оставьте эту отвратительную манеру обращаться ко мне. Я ваш муж, и у меня есть имя.Она поджала губы. Ее муж. В это невозможно было поверить. Когда-то в редкие минуты откровенных разговоров с Кэти она говорила о возможном супруге только в возвышенном и романтическом стиле.Чевиот видел, как напряглась ее длинная стройная шея. Его приводило в бешенство то, что всякий раз, когда он обращался к ней, она съеживалась, словно боялась, что ее ударят. Он не отягощал свою совесть раскаянием в том, что сделал с ней. Всему виной, считал он, было ее упрямство. Во всяком случае, ей не на что жаловаться. Разве он не дал ей свой титул? Теперь она находится в положении, которое его мать считала когда-то очень лестным для себя, При мысли о том, что от этой странной девушки он никогда не добьется искорки взаимопонимания и между ними всегда будет непроницаемая стена, ему стало жаль себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80