— А это значит, что августейшая особа, то есть вы, пренебрегаете вашими прямыми супружескими обязанностями.
— Импотенты грязные! — заорал я, но тут же взял себя в руки. — Какое дело моим монстрам до моих супружеских обязанностей?
Называя так своих министров, я хотел побольнее пнуть премьера, но он оставался невозмутим, будто и не заметил моей подколки. Улыбка у него была такой же круглой и идиотской, как и его заспанное лицо:
— Заблуждаетесь, Ваше величество, согласно галахическому постановлению рава Оладьи, супруга может требовать развода, если супруг не выполняет своих законных прав.
— Ну так пусть себе и разводятся на здоровье. Лично я всегда готов!
— Легко сказать, — Ваше величество, — вы ведь лицо легендарное и не зря молва приписывает вам силу и мудрость. А тут вы с женами никак не поладите. Это может привести к тому, что авторитет ваш в глазах народа резко падет, а он, ведь чего доброго и свергнуть вас может.
— Ну и хрен с ним, пусть свергает.
— Я не знаю с кем он, хрен-то этот, — укоряюще заметил премьер, — но к женам вы входить обязаны, это постановление рава Оладьи.
Я тут же вспомнил предупреждение Типа — «Вероника жива, пока вы ладите с равом» и поспешил согласиться с ним.
Пообещав премьеру отнестись к данной проблеме с подобающей серьезностью, я отослал его ко всем чертям и дал волю своему гневу. Ну вот, достал таки меня, курва марокканская! Я тебе припомню это старый развратник.
И все-таки, куда же запропастился Тип. Я уже физически ощущал потребность в нем. Все застопорилось, запуталось и зашло в тупик. И развязки без этого пройдохи в галифе я не видел на горизонте.
Я позвонил Веронике и рассказал ей о коварных замыслах рава:
— Не смейте препятствовать ему, — заволновалась Вероника, — это такой мерзопакостник! Вы просто не представляете себе, какой он страшный человек.
— Что он может мне сделать?
— То же самое, что сделал своим слугам — поотрезал им языки, чтобы не выносили сор из избы.
— Господи, что же с ними стало?
— Они от него поубегали к вашему предшественнику Соломону Второму.
Только теперь я понял, почему вся придворная челядь у меня немая. Мой предшественник, видимо, тоже нуждался в людях, которые умеют молчать.
— Сегодня же войдите к женам, — настаивала Вероника.
— О чем ты говоришь, лапонька, я не собираюсь изменять тебе!
— А я не хочу терять вас.
— Это ты серьезно? — Да, вы первый человек, которому я это говорю.
— Знай же, девочка, что и ты первая женщина на Ближнем Востоке, которую я по-настоящему полюбил.
— Я рада это слышать.
— Я тоже рад, и все-таки ты требуешь невозможного. Я не привык предавать тех, кто мне дорог.
— Умоляю вас, сделайте это. Не выполнить требование рава, означает погубить себя и меня.
— Но я люблю тебя, Вероника. И не хочу видеть рядом с собою никого кроме тебя.
— Умоляю вас, Ваше величество!
— И не проси, коснуться другой женщины для меня невыносимая мука.
Я уж столько раз касался других, любя ее, что даже не покраснел, утверждая это.
— Сделай это для меня, Шура! — неожиданно произнесла она, — я умру, если ты не сделаешь этого.
Не ослышался ли я? Она впервые назвала меня по имени.
— Конечно, конечно, родная, я всегда готов сделать все, о чем ты попросишь.
Глава 20
Оргия
Я действительно готов был сделать для Вероники что угодно, даже Это, и поэтому дал команду премьеру:
— Подберите мне кандидатуру на ночь, я намерен приступить к своим обязанностям.
Премьер, однако, злорадно заметил, что одной кандидатурой тут, пожалуй, не отделаться и, кроме того, право выбора в данном случае не входит в его функции, подыскивать подруг я обязан сам.
— Через час они соберутся у бассейна, — сказал хомячок, — и вы сделаете свой выбор.
В указанное время огромная толпа юных жен действительно дожидалась меня у бассейна.
— Австралийский набор, — сказал хомяк, усаживая меня в кресло, — если желаете, я приглашу жен из Южной Африки.
— География в данном случае меня не интересует, — отвечал я, принимая из рук прислуги чашечку кофе и вафельное печенье.
В принципе я, конечно, был за общую между половыми партнерами ментальность и этническое происхождение, но меня уже разбирало любопытство и я сгорал от нетерпения узнать, чем это австралийки отличаются от наших русских баб.
— О’кей! — сказал хомяк и неожиданно рявкнул в микрофон, — Фельдфебель, подавай фрукты!
Приказ этот был отдан тягучим, густым басом, который я не слышал у него раньше.
Я просто не ожидал от этого неуклюжего толстяка с вечно сонным выражением лица такого беспрекословного командирского тона.
Несмотря на все мои тренировки, выработать у себя подобные интонации мне по-прежнему не удавалось. Нет, некоторых успехов я, в общем-то, добился, но случаев, когда скрипучий писк мой неожиданно срывался на жалкий фальцет, было неизмеримо больше. Это обстоятельство отравляло мне жизнь, и я не мог спокойно слышать низкие баритоны своих подчиненных.
К бассейну подошла разжалованная мною старушка с корзиной яблок. Поглядывая на меня исподлобья, она небрежно положила у моих ног корзину с фруктами. Похоже, она по-прежнему злилась. Ведь по существу, я испортил ей жизнь. Сейчас, когда глаза наши встретились, я вдруг понял, что где-то уже видел ее раньше. Но где?
— Вы можете идти, Изольда Михайловна, — распорядился хомяк. Было видно, что некогда они были в хороших отношениях и ему не хочется унижать бывшего сотрудника в его нынешнем положении. Повернувшись ко мне, хомяк продолжил:
— Вы должны бросить в Бассейн дюжину яблок, кому они достанутся, тот и получит право провести с вами ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28