Произошло… произошел несчастный случай.
Несчастный случай?! Господи, с кем? Неужели… Тут она поняла, что Найджел мог позвонить ей только, если что-то случилось с ее братом, мужем его любимой сестры Кэтрин.
— Проклятье, проклятье, — пробормотала утомленная женщина, набрав названный номер и услышав в ответ длинные гудки. Повторила вызов, но результат был тот же.
В эту минуту раздалась мелодичная трель дверного звонка. Слишком взволнованная, она, не раздумывая, кинулась открывать, не выпуская из рук аппарат, споткнулась о брошенную сумку и едва не упала. Снова выругалась, ухватилась за ручку, распахнула дверь… и оцепенела. На пороге стоял он — высокий, широкоплечий, светловолосый, по-прежнему потрясающе красивый Найджел Скленнерд. Несколько секунд они только взирали друг на друга, потом Найджел молча забрал у нее телефон, вошел, не дожидаясь приглашения, и начал, медленно наступая, теснить хозяйку в глубь квартиры.
Джессика едва дышала, и тот факт, что она до сих пор не закричала и не приказала ему убираться, говорил о ее полной неспособности привести мысли и чувства в порядок. Ей удавалось только избегать соприкосновения с незваным гостем. Она продолжала отступать, не сводя с него глаз, пока не уперлась спиной в стену.
Найджел с мрачным видом повернулся и затворил входную дверь.
Просторный холл внезапно показался Джессике тесным, как чулан, а сама она — маленькой, хрупкой и беспомощной, несмотря на высокий, пять футов десять дюймов, рост и решительный характер.
О, этот мужчина! Вице-президент одной из крупнейших калифорнийских юридических фирм «Скленнерд, Скленнерд и Харвей», влиятельный, властный, сильный, необузданно страстный. Бывший любовник самой Джессики Крейдон, сестры его зятя. И человек, за которого она собиралась выйти замуж. С которым провела упоительный год, лучший год ее недолгой двадцатишестилетней жизни. Боже, как она любила его! Страстно, беззаветно, безоглядно, пока в один проклятый день все не пошло прахом. Даже сейчас, три года спустя, ей не удавалось смотреть на него, не испытывая некоторого сердечного трепета.
Найджел все так же молча повернулся обратно к взволнованной хозяйке, окинул взглядом валяющуюся на полу дорожную сумку.
— Тебя не было в городе, — не то спросил, не то констатировал он. Его бархатистый баритон почти погладил ее кожу, как нежный любовник.
Стоп, приказала себе Джессика, не смей думать об этом!
— Д-да. Ездила в Даллас на задание, — пробормотала она.
Он кивнул, словно этот ответ что-то прояснил. Джессику трясло как в лихорадке, и, хотя ей полагалось бы думать о том, что же случилось с братом и невесткой, все мысли были о нем, бывшем будущем муже.
Внезапно ее будто током ударило — Тэд, Тэдди… Она подняла темные глаза, беспокойно вглядываясь в лицо напротив, и уже собралась задать вопрос, но Найджел опередил, спросив:
— Мы здесь одни?
Не дождавшись ответа, он решил выяснить сам и прошел по всей квартире, открывая двери.
Потрясение сменилось негодованием, когда Джессика поняла, что же он делает. Тогда, в тот проклятый день почти три года назад, он неожиданно вернулся домой и застал ее за попыткой скрыть совершенное в его отсутствие предательство. Вспоминать о том, что случилось после, больно было даже сегодня.
Тогда Найджел тащил ее за собой, разыскивая, где она спрятала любовника. На сей раз он намеревался сделать то же самое самостоятельно, без ее участия. Хотя и не имел на это ни малейшего права.
— Ах ты сукин сын, — выдохнула Джессика, с трудом отклеилась от стены и на подкашивающихся ногах побрела в гостиную.
Пугающая темнота сменилась мягким розовым светом, когда она механически щелкнула выключателем. Задернула занавески, повернулась — и встретилась с пристальным, немигающим взглядом ярко-голубых глаз.
Господи, как он красив! Но холоден, как айсберг. Красив, но суров. Похож на древнего бога войны.
Только он не бог, быстро напомнила себе Джессика. Да, и лицо, и тело достойны самого Ареса, так же как и властность, и высокомерие, но он обычный смертный. Такой же слабый, такой же порочный, такой же непостоянный, думала она, ожидая, когда первое потрясение сменится старой, хорошо знакомой горечью. Вся его хваленая любовь — страстная, преданная — оказалась просто жалкой подделкой под истинное чувство.
Джессика так напряглась, готовясь к наплыву гнева и боли, что даже лицо приняло пепельный оттенок, — но не почувствовала ничего, абсолютно ничего. Даже малейшего намека на отчаяние, наполнявшего ее раньше при одном упоминании имени Найджела. Эти глаза, что так волновали и притягивали ее, эти губы, что сулили блаженство, сильное тело, дарившее фантастическое наслаждение, — все стало ей безразлично. Теперь у нее появился иммунитет против его прежде неотразимых чар.
Осознание этого принесло непередаваемое облегчение — значит, ей удалось-таки преодолеть свою сумасшедшую одержимость им.
Преодолеть раз и навсегда.
— Ну что, удовлетворен осмотром? — ядовито поинтересовалась она. — Или, может, заглянешь и за шторы?
Найджел нахмурился, состроил недовольную мину и резко ответил:
— Нет! — Одно только это слово. Потом обвел глазами гостиную — большую, не загроможденную мебелью, со светлыми коврами и занавесями.
Так непохожую на его дом, где они часто валялись на больших мягких диванах и упоенно целовались, прежде чем… Стоп, одернула себя Джессика, зачем вспоминать то, что стало безразличным? Взяв себя в руки, она подошла к журнальному столику, включила еще одну лампу.
А когда обернулась, то обнаружила, что Найджел погружен в созерцание ее ног — длинных, таких сексуальных ног цвета кофе со сливками, обтянутых блестящими чулками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45