мне приходится беспокоить вас, чтобы узнать, где носит моего непутевого шалопая-сынка!
Дайана. Ну, конечно же, Дайана! Клайв недобро сощурился. При этом известии чаша весов отклонилась отнюдь не в пользу матери. Никто не имеет права им манипулировать и лезть в его личную жизнь! Пожалуй, и миссис Риджмонт, и Дайане самое время это понять!
Миссис Риджмонт поприветствовала Дайану традиционно-испанским поцелуем в обе щеки. И в это самое время Клайв поймал на себе взгляд Анхелы. В нем читалась неуверенность, и понимание происходящего, и смущение, и робость. Сердце Клайва беспомощно дрогнуло. Как она прекрасна! И всецело принадлежит ему, неважно, что уж там за тайны она от него скрывает! И мучительная проблема разрешилась сама собою, без каких-либо усилий с его стороны. Он улыбнулся, протянул молодой женщине руку…
Анхела просияла — блеск ее фиалковых глаз затмевал бриллиант, переливающийся у нее на груди. Еще один шаг — и она оказалась в пределах досягаемости протянутой руки. Обняв молодую женщину за плечи, Риджмонт-младший втянул ее в круг друзей и знакомых.
Хрупкая, надменная, элегантная Элис Риджмонт высвободилась из объятий Дайаны. С первого взгляда безошибочно оценила ситуацию — и глаза ее превратились в осколки льда.
— Матушка, — церемонно начал Клайв. — Я хочу представить тебе…
Точно не расслышав, Элис Риджмонт демонстративно повернулась к сыну спиной. На лестничной площадке воцарилась гробовая тишина. Слышно было, как пролетит муха.
Если миссис Риджмонт задалась целью оскорбить и унизить подругу сына, то она вполне преуспела. Анхела осталась стоять на месте, беспомощно уронив руки. В глазах у нее защипало, гордость, — то, что от нее еще оставалось, — получила незаживающую рану.
А Клайв словно обратился в каменное изваяние.
Анхела понятия не имела, сколько именно народу присутствовало при этой сцене. Но большой аудитории вовсе не требовалось, чтобы понять: в кукушонке наконец-то распознали чужого — и вытолкнули из гнезда.
Стремясь загладить неловкость, гости загомонили вновь, — громко, весело, лишь самую малость переигрывая. Чья-то рука ласково легла ей на плечо. Это был Ренан Бенавенте.
— Такое не прощают, — прорычал он.
Молодая женщина задрожала всем телом. Ренан свирепо оглянулся на Клайва, но тот словно бы и ухом не повел.
— Пойдем, — угрюмо позвал он. — Для начала вернемся в офис.
— Нет, — сурово оборвал его Клайв, стряхивая с себя оцепенение. — Мы уезжаем.
Сильные пальцы художника до боли впились в ее плечо. Анхела едва заметно поморщилась, но не сказала ни слова.
— Я еду с вами, — объявил Ренан, не выпуская плеча молодой женщины. — Я не хочу, чтобы…
— Нет, — снова оборвал его Клайв. — Мы вам очень признательны за заботу, но эта проблема вас не касается.
— Еще как касается, ведь оскорбили Анхелу! — яростно запротестовал он.
— А оскорбительница — моя мать, — холодно уточнил Клайв.
— Извините, — прошептала Анхела, вырываясь от обоих. Ей необходимо было уйти — и сейчас же, немедленно. Борясь со слезами, и с накатившей волной унижения, высоко держа голову, молодая женщина стремительно зашагала к лестнице.
Если бы только Анхела сочла нужным оглянуться, она бы заметила, что мать Клайва уже жалеет о сделанном. И — пожинает плоды собственной неосмотрительности. Элис Риджмонт потянулась к руке сына, требуя внимания. Но тот даже не взглянул на нее. Он догнал Анхелу, обнял ее за талию, притянул к себе. Так, вместе, они двинулись вниз по ступеням. Молодая женщина споткнулась на каблуках, спутник уверенно поддержал ее — и повел дальше, прокладывая путь через бурлящую, гомонящую толпу.
Услужливый лакей распахнул перед ними тяжелую, окованную железом дверь. В это самое мгновение очередной запоздалый гость потянул ее на себя с другой стороны. И последовало неизбежное столкновение.
— Прошу прощения, сеньор… сеньора, — извинился входящий.
Анхела «на автомате» подняла взгляд, учтивый, диктуемый этикетом ответ уже дрожал на кончике ее языка. Но вот она разглядела лицо незнакомца, а тот, в свою очередь, рассмотрел ее… и попытка заговорить закончилась ничем. В горле у нее вновь пересохло, а по спине пробежали мурашки.
Черные, чуть тронутые сединой волосы. Серо-зеленые, точно холодный нефрит, глаза. Стройная, подтянутая фигура уверенного в себе мужчины преклонных лет.
Молодая женщина отлично понимала, кого видит перед собой. И, что хуже того, он тоже узнал знакомые черты.
— Матерь Божья! — потрясенно выдохнул он. — Madre de Dios! Росаура!
Росаура… Не достаточно ли потрясений — для одного-единственного вечера? Анхела порывисто отпрянула и, ища защиты, прижалась к своему спутнику.
Даже в ослеплении гнева Клайв не мог не заметить обмена изумленными взглядами, не мог не услышать имени, слетевшего с губ незнакомца. Снова какие-то тайны, черт подери! И ярость его вновь обратилась на женщину, беспомощно прильнувшую к нему.
— Вы обознались, — отрезал он. — Будьте добры, пропустите. — И, во избежание новых неприятных встреч, поспешно увлек свою спутницу на улицу.
Машина дожидалась хозяина в переулке неподалеку. Намертво стиснув зубы, Клайв целеустремленно шагал вперед, еле сдерживаясь, чтобы не дать волю гневу прямо здесь, на глазах у потрясенных прохожих.
Он открыл и придержал для спутницы дверцу, затем наклонился, застегивая на ней ремень безопасности. Анхела словно ничего не замечала. Разъяренный до крайности, Клайв схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. Фиолетовые глаза сделались почти черными, с лица схлынули все краски, прелестные губы сделались мертвенно-бледными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50