– Ну, похоже, Джейк против этого не возражает. Он сказал, что хочет права на совместное воспитание. Да все это может оказаться просто Божьим благословением!
Том проворчал:
– То, что у него на шее будет незаконнорожденный ребенок и жадная до денег проститутка, мне кажется скорее проклятием.
Губы Сьюзен удивленно приоткрылись. Она наклонилась к нему:
– Том, с тобой все в порядке? На тебя это не похоже. – В глазах ее было беспокойство. – Ты последнее время сам на себя не похож.
Он поставил на стол бутылку.
– Извини.
Сьюзен положила ему на руку ладонь. Ему не нужно было смотреть на нее, чтобы увидеть, что она обеспокоена.
– Ты слишком много работаешь последнее время. Тебе необходим отдых. Может, нам куда-нибудь поехать? Например, на Гавайи или, может, в круиз по Карибскому морю.
О черт, ему только этого не хватает! Том изо всех сил старался сдерживать себя, но сегодня у него плохо получалось. Ему так горько – внутри у него как будто все высохло.
Да и зол он. Зол на нее, и от этого злится на себя, понимая, что это несправедливо. Том понимал, как ей тяжело. Рейчел и Сьюзен были очень близки, ближе, чем обычно бывают мать с дочерью. Том пытался утешить ее, помочь, сделать все, что в его силах, но она постоянно его отталкивала.
Ну что же? Вот и добилась своего. Она его не просто оттолкнула – а толкнула в объятия другой женщины. И сейчас, когда он почти решил сделать для разнообразия что-то хорошее не для фирмы, не для семьи, не для клиента, а для себя, она опомнилась. Чего она ждет – чтобы он забыл, как она отдалялась от него последние два года?
Где она была все эти ночи, когда была так нужна ему, когда ему требовалось подтверждение, что жить стоит, что любовь – это больше, чем сердечная боль, что в жизни еще по-прежнему существует что-то помимо заполнившей его боли? Где она была в то время, когда ее тело могло дать ему утешение, когда он хотел обнять ее, хотел разделить с ней горе и выплакать вместе свое? Том знал, что не должен испытывать подобных чувств, знал, что это мелко и недостойно, но ничего не мог с собой поделать – он их испытывал.
Сьюзен не имела права, пропив курс антидепрессантов, вдруг повернуться к нему лицом и, став мягкой и нежной, ждать от него, чтобы он вел себя так, как будто ничего не произошло. Ведь на самом-то деле произошло!
Во рту у него был вкус горелого тоста. Том протянул руку к бутылке с пивом, чтобы смыть его, и увидел, что она пуста. Он встал, скрипнув ножкой стула по выложенному керамической плиткой полу.
– Послушай, Сьюзи. У меня голова трещит. Я даже думать о поездке не могу. – Том бросил бутылку в мусорное ведро. – Я должен просмотреть документы сейчас, иначе всю ночь спать не буду. – Он по-братски поцеловал ее в щеку, почувствовав мягкий утонченный запах духов, которыми она всегда раньше душилась, с тех пор как он сказал ей, что они его возбуждают.
Сьюзен давно ими не пользовалась. Странное чувство: глубокое, болезненное, какое-то первобытное – слишком сложное, чтобы его объяснить – пробудилось в нем. В душе его что-то смягчилось.
– Пойду поработаю.
Ее карие глаза ощупывали его лицо, как прожекторы.
– Я люблю тебя, Том.
Она произнесла эти слова за тридцать три года их брака, наверное, миллион раз. И он в ответ говорил те же. Не стоит волновать ее. Том не хочет выяснения отношений. И больше всего он не хотел причинить ей боль.
Проглотив ком в горле, он сказал:
– Я тоже люблю тебя.
Схватив папку с документами, Том удалился в свой кабинет. Сам не зная, сказал он правду или ложь, и не понимая даже, есть ли сейчас разница между ними.
Глава 11
– Aп! Aп!
Энни повернулась от розового куста, росшего на заднем дворе, и увидела, как Маделин поднимает вверх свои пухленькие руки.
– Ап, – повторила еще раз малышка.
– О, дорогая, ты выучила новое слово! – Энни по привычке нагнулась к ребенку.
– Вы пока не должны поднимать ее, – напомнила приглашенная сиделка, – еще три дня.
Энни вздохнула:
– Во всем процессе выздоровления это самый трудный момент.
– Вы можете сесть, и она залезет к вам на колени.
– Я знаю, но это не одно и то же.
– Ап, – настаивала Маделин. – Ма-ма-маап! Энни грустно улыбнулась дочери:
– Дорогая, извини меня, мамочке все еще больно. Сиделка, женщина с добрым лицом по имени миссис Форест, наклонилась и подняла Маделин.
– Пойдем в садик, дорогая, – сказала она ребенку. – Мамочка там присядет и возьмет тебя на ручки.
Энни повернулась к дому и увидела, как из-за угла появился Джейк. Сердце у нее оборвалось. Миссис Форест тоже увидела его:
– О, посмотри, Маделин! Твой папа!
– Инк-инк! Инк! – закричала Маделин, вертясь на руках няни. Миссис Форест поставила ее на землю, и ребенок, протягивая ручки, помчался к Джейку.
Джейк улыбнулся и поднял Маделин:
– Привет, моя дорогая. Ты рада меня видеть?
– Видно, что рада, – сказала сиделка.
Джейк поудобнее устроил Маделин у себя на руках. Его улыбка была так похожа на улыбку малышки, что у Энни защипало в глазах.
Он посмотрел на нее:
– Привет, Энни.
У Энни участился пульс.
– Привет.
Он взглянул на сиделку:
– Миссис Форест, как вы думаете, Энни можно немного проехаться? Я хотел бы отвезти ее и Маделин пообедать, конечно, если ее состояние позволяет.
– Думаю, что да. Пожалуй, ей это будет даже полезно.
– Отлично. Да и вы передохнете!
– О, прекрасно! Часок-другой свободного времени мне пригодится.
Миссис Форест направилась к дому.
Энни поддразнила Джейка:
– Если кто-то кого-то приглашает куда-то, то он в первую очередь интересуется у того, кого он приглашает, согласен ли тот.
– Знаю, но я не хотел рисковать, – вдруг скажете «нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91