Потом она пленила его ртом и двигалась вдоль тугого ствола, переходя от быстрых движений к томительно-медленным. Тьери метался и стонал, находясь на грани блаженства.
Стоило ей ослабить натиск, как он вывернулся из ее объятий и оказался сверху. Его жадные руки нежно и трепетно ласкали полукружия ее груди, губы обхватывали попеременно то правый, то левый сосок. Конни чувствовала, как изнутри ее буквально сжигает жидкое пламя, повинующееся его ладоням и рту. Опускаясь губами от ямочки на ее груди, он задержался на секунду на треугольнике светло-рыжих волос внизу ее живота. Тем временем его нетерпеливые пальцы уже проникли во влажную пещерку под этим треугольником, заставляя Констанс жадно выгибаться навстречу ласкам. Наконец он подхватил ее под ягодицы, и язык его горячим жалом вонзился в ее трепещущее от восторга лоно.
Констанс казалось, что она занимается любовью сразу с множеством мужчин. О, он был многолик – ее единственный и неповторимый Тьери. Каждое его движение принадлежало ему – и не только. В нем были частички всех тех, чьи объятия Конни познала в последние полгода в Париже. С ней был и бесподобный любовник-индус, знающий толк в тантрических ласках, и грубоватый ковбой, заботившийся прежде всего о собственном удовольствии, и порывистый итальянец, вышедший на карнавал, желая изведать как можно больше женской плоти за эту разнузданную ночь, и нежный джентльмен, решившийся подарить девушке бесценную картину только потому, что она просила его об этом.
Он рывком поднял ее и поставил на кровать, повернув лицом к маскам и «Лицедеям». Конни оперлась о стену двумя руками так, что картина оказалась между ее ладонями, и прогнулась. Тьери не надо было приглашать дважды – через несколько секунд она почувствовала, как в нее сзади вошло мощное литое копье мужской страсти. Раскачиваясь взад-вперед, она сама могла регулировать глубину его погружения и с наслаждением «насаживалась» на это прекрасное оружие. Ее ягодицы упирались в тугой пресс Тьери, и она чувствовала, как нежно его пальцы сжимают ее бедра. Констанс казалось, что маски на стене «кивают» в такт их движениям. Покачивающаяся перед лицом картина изображала их двоих – лицедеев, сбросивших маски. Когда пик наслаждения настиг их одновременно, она коротко вскрикнула и обмякла в руках любимого. Он нежно подхватил ее под грудь и вместе с ней медленно опустился на широкое ложе…
– А как ты узнал меня под маской?
– Я узнал бы тебя где угодно, – тихо прошептал Тьери, зарываясь лицом в темно-рыжие волосы Констанс. – Однажды оказавшись рядом с вами, вас уже невозможно забыть, ma artiste belle Ну а ты так и не ответишь на мой вопрос?
– На какой?
– Кто из тех мужчин, что были с тобой рядом, понравился тебе больше других?
Утомленные любовью, они лежали, не размыкая объятий, и Констанс казалось, что тело Тьери – продолжение ее собственного. Она прижалась щекой к его груди и улыбнулась.
– Если бы мне кто-то из них понравился, я пришла бы в красной маске, – лукаво прошептала она. – Но их проблема была в том, что больше других мне всегда нравился ты. И вообще, никаких «других» не было…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35