Шевцов долго сидел у вентилятора, подставляя лицо прохладному ветру. Постепенно глаза привыкли к мягкому освещению. Шевцов машинально посмотрел на стену — туда, где раньше висел портрет. «Не думать об этом, — сказал он. — Не думать…»
Семнадцать лет — срок достаточный, чтобы смотревшая с портрета девушка стала совсем чужой. Мысль эта медленно, как кислота металл, разъедала волю. И однажды Шевцов снял портрет.
— Не думать, — устало повторил он и на этот раз. — Нужно думать о другом.
Он поднялся в рубку. Настроил телеэкран и внимательно осмотрел местность. Деревья, свернувшись плотными спиралями, лежали на побуревшей от жары почве. Багровые листья скрутились подобно папирусным свиткам. Шевцов одобрительно присвистнул: метрах в трехстах от корабля, между похожими на спящих змей деревьями, медленно передвигались два красных огонька. Их движение удивило Шевцова — огоньки огибали деревья, а не пролетали над ними. Он включил максимальное увеличение, но огоньки словно растворились в раскаленном воздухе. «Ну что ж, выйду еще раз», — решил Шевцов.
Он сошел с трапа и, посматривая по сторонам, направился к деревьям. Но очень скоро ему пришлось остановиться. Лучи Большого Сириуса легко пронизывали одежду, и Шевцов почувствовал, что просто не дойдет до деревьев. Он пошел назад, к кораблю. До трапа оставалось метров десять, когда он услышал неторопливые шаги. Это было настолько невероятно, что Шевцов похолодел, замер на миг, а потом рывком обернулся.
К кораблю приближались три призрака.
* * *
— Призраки? — Шевцов рассмеялся. — Разумеется, это не были призраки. Однако, даю вам слово, если бы призраки существовали, они ничем бы не отличались от тех, кого я увидел. Все произошло в течение нескольких секунд. Но я до сих пор помню даже самые мельчайшие подробности… Вы понимаете, они походили на людей — эти три идущих ко мне существа. Насколько я мог тогда судить, они выглядели почти как люди: они имели почти такой же рост, почти такие же лица. Повторяю — насколько я мог тогда судить. А судить… Нет, вы понимаете, эти существа, эти люди или почти люди — были полупрозрачными. Полупрозрачными, на три четверти прозрачными, на девять десятых прозрачными…
Простите меня за сбивчивый рассказ; но я и сейчас не могу спокойно вспоминать эту встречу. Эти существа шли ко мне — медленно, даже несколько торжественно, — и я видел сквозь них красные деревья, небо и облака… Как сквозь стекло. Да, представьте себе стеклянные фигуры на ярком свету. Видны — не очень четко — контуры, видна даже сама стеклянная масса — и все-таки стекло прозрачно, и вы смотрите сквозь него…
Да, я не сказал о глазах. Глаза имели розовый, почти красный цвет и не просвечивали. Красные глаза — как индикаторные лампы электронной машины… Но они не мигали.
Повторяю, все это я заметил в течение секунды, может быть, долей секунды. А потом я побежал. Я бросился к трапу, взлетел наверх, дернул рукоятку пневматической системы. Люк захлопнулся.
Скажу откровенно, в этот момент мне показалось, что я схожу с ума. Мне показалось, что начинается бред, чудовищный бред. Я поднялся в рубку, включил телеэкран… и увидел трех призраков. Они не спеша уходили к лесу. Нет, это не было галлюцинацией!
Лихорадочными, торопливыми движениями я настроил инфракрасный видеоскоп. Но эти черти так же легко пропускали инфракрасные лучи, как и обычные световые. В окуляре видеоскопа появились лишь размытые контуры. Тогда я зажег ультрафиолетовые фары. И опять ничего не получилось. Наверное, мои призраки были сделаны из лучших сортов кварцевого стекла: ультрафиолетовые лучи свободно проходили сквозь них…
И призраки ушли.
Видимо, мозг у меня работал довольно беспорядочно, потому что, посмотрев на этот лес и вспомнив о спиральных деревьях, я вдруг все понял. Я понял, почему они, эти призраки, прозрачны как стекло. Я понял, почему их прозрачность казалась неопределенной — то большей, то меньшей. Они тоже приспособились! Организм этих существ — в процессе длительной эволюции — приспособился к условиям жизни под палящими лучами двух солнц, под непрерывно изменяющейся радиацией — инфракрасной, световой, ультрафиолетовой. Мне, человеку, было жарко, потому что меня нагревало излучение. А их прозрачные тела не нагревались. И степень прозрачности, по-видимому, менялась в соответствии с интенсивностью излучения и температурой воздуха.
Иные условия существования привели к иному строению организмов. Этого следовало ожидать. Теперь я твердо знал, что в этом мире меня ждет нечто необычное…
Призраки (пока мне придется их так называть) должны были появиться снова. Я не сомневался в этом. Они не боялись меня, они очень спокойно подходили к кораблю и так же спокойно ушли тогда в лес. Я сказал себе: «Они придут. Они или другие» — и подолгу сидел у телеэкрана.
Изредка я засыпал, просыпался, смотрел на экран и снова дремал. Так прошло несколько суток. Впрочем, на этой планете не было дня и ночи в нашем понимании. Иногда в небе светили оба Сириуса. Иногда оставался только Малый Сириус; и можно было видеть яркие звезды и блеклую Луну (мне не хотелось придумывать другого названия для спутника планеты). Ночь, настоящая ночь, не наступала, только сумерки.
Как-то, проснувшись, я увидел на экране двух призраков. Знаете, со сна все воспринимается притупленно — и я не волновался. Призраки появились со стороны леса, неторопливо приблизились к кораблю — и ушли. Вот тут я окончательно проснулся…
Но с этого времени они приходили часто, эти призраки. Иногда в одиночку, иногда группами. В сумерки я зажигал бортовые фары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38