Остальные только согласно кивнули. Икина мама, похож, установили с магистром полный контакт и покорила его сердце исследователя и душу коллекционера. Трудно было найти более очаровательного, внимательного, чуткого и пытливого слушателя. Недаром многие охотно доверяли ей свои тайны. Икина мама так умела выслушивать чужие секреты, что мало кому удавалось в ее присутствии удержаться от желания немедленно раскрыть свою душу. В особенности когда ей это для чего-нибудь было нужно…
— Она приглашает его на чашечку кофе! — с негодованием воскликнула Ика.
Действительно, Икина мама, ослепительно улыбаясь, приглашала магистра выпить чашечку кофе. А когда он объяснил, что ни при каких условиях ни на секунду не может отлучиться от картины, заявила, что в таком случае сварит кофе дома и принесет в часовню.
Долговязая фигура магистра Потомка чуть не переломилась пополам в изысканном поклоне. А мама, проходя через веранду, довольно-таки ехидно усмехнулась.
— Эх вы! — бросила она. — Детективы доморощенные!
— Протрепался! — возмутилась Ика.
Пацулку в отличие от нее это нисколько не огорчило.
— Э-э-э, — сказал он.
— Значит, тебе наплевать, что на магистра нельзя положиться? — набросилась на него Ика. — Ты способен хоть к чему-нибудь относиться серьезно?
На лице Пацулки появилось необыкновенно торжественное выражение. Похоже было, он даже хочет что-то сказать. Все затаили дыхание. И Пацулка в самом деле заговорил — впервые за целый день. Он решил доказать, что кое к чему способен отнестись серьезно.
— Полдник, — сказал он. — Паштет из анчоусов.
И даже если Пацулкины слова не всем показались убедительными, желудки всех присутствующих решительно одобрили его высказывание.
В результате через две минуты на столе веранды появились буханка хлеба, масленка, пять тарелок, пять стаканов холодного молока и салатница с паштетом из анчоусов. В течение последующих восьми минут за столом царило молчание. На девятой минуте первым заговорил Влодек:
— Классный был паштет, да?
— Пацулка — великий человек! — заявила Альберт, проглотив последний кусок хлеба с паштетом.
Пацулка скромно улыбнулся и принялся убирать со стола. Брошек не сводил с него глаз. Когда же Пацулка вышел с уставленным тарелками подносом, сказал, понизив голос:
— Вы заметили, как оно улыбается? Ставлю велосипед против старых калош: это чудовище что-то знает!
— Похоже на то, — буркнула Ика.
— Мне еще утром так показалось, — поддержала их Альберт. — Вот только сказать оно ничего не скажет.
Влодек помрачнел.
— Не скажет? — задумчиво проговорил он. — А если кое-что предпринять? Например, замариновать его. В уксусе у него может развязаться язык.
— Пустое дело, — вздохнула Ика. — Пацулка обожает уксус. Нет, надо его взять на пушку!
— Внимание! — пробормотал Брошек.
Вернувшийся на веранду Пацулка окинул всех невозмутимым взглядом. На губах его блуждала едва заметкая улыбка, которая много чего говорила тем, кто его хорошо знал. Теперь уже никто не сомневался: Пацулка действительно что-то знает. Но что? Ведь пока он сам не захочет, из него под пыткой слова не вытянешь.
Ика была права: не оставалось ничего, кроме как взять Пацулку на пушку.
Осуществил эту нелегкую задачу Брошек.
— Ну что, Пацулка Великолепный? — небрежно спросил он. — Ты тоже считаешь, что это произойдет сегодня?
Пацулка попался на крючок. Хитроумное «тоже» сбило его с толку.
— Ну, — самоуверенно сказал он.
Влодек и Ика с одинаково глупым видом разинули рты. К счастью, Брошек успел под столом наградить обоих предостерегающими пинками, поэтому ни один не спросил «что?» или «почему?». И тут пришел черед Альберта, которая в данном случае всецело оправдала свое почетное прозвище.
— Мы считаем, Пацулка, — сказала она, — что циничные преступники не преминут воспользоваться суматохой возле автобуса.
— Угум, — важно подтвердил Пацулка и поочередно пожал всем руки.
При этом он был похож на крупного ученого, поздравляющего своих молодых с важным открытием.
— Ясное дело! — в один голос воскликнули Ика и Брошек.
Действительно, приближающийся вечер открывал перед циничными преступниками блестящие возможности — это было ясно и ежу. Дождь неизвестно когда прекратился, но небо было по-прежнему затянуто низкими свинцовыми тучами. Проносящиеся над долиной дикие бабы ускоряли наступление сумерек. А водитель Щепиняк с экскурсоводом еще не кончили возиться с первым колесом — поскольку проколоты были целых три шины, шофер предусмотрительно решил запаску не трогать. Между тем — и это было очень важно! — к прогуливающимся по опушке парам постепенно присоединились игроки в бридж, а примерно через полчаса и краснолицые. Двое из них распевали «Шла девица за водой», трое — «Красный кушак», один — «Гураль, и тебе не жаль?». Еще двое громогласно прохаживались по адресу местных властей, запретивших продавать спиртное лицам в нетрезвом состоянии. В результате долина и лес вокруг Черного Камня стали непривычно многолюдными.
Работа возле автобуса шла в ожесточенном молчании.
А между тем на веранде с Икиных губ сорвался очень важный вопрос.
— Каким чудом у автобуса с таким, судя по всему, опытным водителем спустили сразу три колеса? — спросила она.
— Пф-ф-ф, — презрительно зашипел Пацулка.
— Чудес не бывает! — изрекла Альберт. — Либо ему чертовски не повезло, либо… кто-то приложил к этому руку. Скорее всего, не пожалев трудов, проколол резину.
Пацулка кивнул. А Влодек решил, что пора и ему вставить словечко, дабы продемонстрировать свою проницательность.
— Тут могут быть разные варианты, — важно заявил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76