Веди себя послушно, выполняй все их распоряжения. Если только они заподозрят тебя в обмане, всем терри на Хуге перережут горло! Крепко запомни: ни в коем случае не поднимай головы, не вытягивай рук и сомкни ноги, когда… — Ключ в замке повернулся с громким щелчком. — Убегаю! Счастливо оставаться! — В углу зашуршало, наступила тишина.Ретиф схватил со стола бутылку, опрокинул ее над дырой, где только что исчез Франтспурт.Тяжелая дверь распахнулась настежь, и в камеру неторопливо вошли священник в черной рясе и три стражника с копьями наперевес. Ретиф стоял с пустой бутылкой в руке, загораживая собой дыру.— Гаг ды зебя чувздвуешь, дерри? — Священник оглядел Ретифа с головы до ног, подошел к нему вплотную, поднял веко, удовлетворенно хмыкнул. Забрав из безжизненной руки пленника пустую бутылку, он поставил ее на стол и громко сказал: — Дебленьгий.— Ды уверен? — придирчиво спросил один из стражников. — Од эдих иноздранцев можно ждадь чего угодно.— Гонечно уверен! Гиберазцидиумные реагции зуброзадылочных гагдамихгланд типичны. Глаззический злучай. Уведиде его.Подталкиваемый наконечниками копий, Ретиф прошел по освещенному факелами коридору, поднялся по спиральной лестнице и неожиданно очутился на залитой солнечным светом площадке. В шуме голосов, доносившихся со всех сторон, отчетливо слышался один-единственный голос.— …уверяю дебя, бозол Быдлозад, наше озновное божездво, Иг-Руги-Ноги, не дольго брегразный архидегдурный бамядниг, поздоянно набоминающий баздве о вдором бришездвии, но и орагул, регулярно вещающий по зредам в чаз боболудни. Гонечно, мы не взегда бонимаем, о чем он говорид, но взе злушаюд его з бочдидельным возхищением…Глаза Ретифа привыкли к яркому свету, он увидел огромный трон из черного дерева с резными змеями, на котором величественно восседал Папа в алой мантии. Справа от него стоял Петлякат, слева — сотрудники дипломатической миссии, окруженные солдатами с ятаганами.Священник, сопровождавший Ретифа, подошел к трону, елейно поклонился.— Ваша Надменноздь, Дод-Гдо-Избран находидзя здезь. — Он махнул рукой в сторону Ретифа.— Он… ах?.. — Ай-Душка-Шизик вопросительно Поднял бровь.— Глаззичезгий злучай гиберзадылочных фигвамболибов, — сообщил один из стражников.— Звариде эдого болдуна в мазле, — нахмурившись, сказал Папа. — Он злишгом много знаед.— У вас усталый вид, Ретиф, — заметил Петлякат. — Надеюсь, вы хорошо спали? Вас удобно устроили?Ретиф смотрел на левое ухо посла отсутствующим взглядом.— Ретиф! Господин посол задал вам вопрос! — резко сказал Магнан.— Наверное, он богрузился в медидацию, — торопливо произнес Ай-Душка-Шизик. — Начнем церемонию…— А вдруг он болен? — не унимался Магнан. — Может, ему лучше присесть…— Ах! — воскликнул Папа, вытягивая вперед руку. — Нам еще бредздоид одбраздновадь начало церемонии!— Да, конечно. — Петлякат уселся на маленькую скамеечку рядом с троном.— Отсюда открывается великолепный вид, Ваша Надменность…Почувствовав, что стражник подтолкнул его в спину, Ретиф повернулся и увидел прямо перед собой улыбающегося во весь рот хугского идола.
Гигантская рука с растопыренными пальцами, огромное бронзовое лицо со стилизованными хугскими чертами находились всего в пятидесяти футах от площадки, расположенной на вершине холма, где стоял Ретиф. Казалось, идол обладал злой волей — впечатление это создавал огонь, мерцавший в глубоких глазных впадинах. Тонкие струйки дыма текли из круглых ноздрей — каждая диаметром в дюйм — по покрытым копотью щекам и растворялись в прозрачном воздухе. Рот от уха до уха, казалось, раскалывал лицо пополам; зубы, похожие на лопаты, далеко отстояли один от другого, а в промежутках была видна полированная металлическая глотка, тускло освещенная горящим внизу огнем.Два монаха подошли к Ретифу, принялись украшать его саронг ритуальными лентами. Третий монах стоял сзади и что-то гнусавил на хугском языке. Вдалеке барабаны медленно били дробь. Толпа, заполнившая склоны холма и равнину внизу, шумела.Ретиф стоял неподвижно, глядя на глубокий желоб в два фута шириной, выдолбленный в камне у его ног и обрывающийся ярдов через десять, почти у самого рта Бронзового Бога. Служка усердно лил в желоб масло, размазывая его по стенкам руками.— Скажите, а в чем заключается ритуал? — спросил Петлякат, вспомнив о своих дипломатических обязанностях.— Бодождешь — увидишь, — коротко ответил Ай-Душка-Шизик.— Господин посол? — Магнан откашлялся. — Взгляните, он в наручниках.— Значит, таков обычай, — резко сказал Петлякат.— И эта канава, — продолжал Магнан. — Она начинается рядом с Ретифом, а обрывается прямо у пасти этого жуткого руконога…— Мистер Магнан, вы — прекрасный экскурсовод, но я тоже не слепой. Между прочим, — Петлякат понизил голос, — вы случайно не захватили с собой фляжку?— Что? Нет, господин посол. Могу предложить вам антигриппозный аэрозоль, если хотите. И все-таки эта канава…— Жарко, не правда ли, Ваша Надменность? — Петлякат повернулся к Папе.— Нечем дышать…— Дебе не нравидзя наша богода? — угрожающе спросил Папа.— Нет, нет, очень нравится. Я с детства обожаю жару.— Ваша Надменность, — обратился к первосвященнику Магнан, — вы не могли бы сказать, что будет с Ретифом?— Его ждед большая чездь.— Все мы гордимся, что одному из нас выпало счастье познать хугскую философию, приняв непосредственное участие в отправлении религиозного обряда, — назидательным тоном заявил Петлякат и свистящим шепотом добавил:— Сядьте на место, Магнан, и прекратите болтать!Папа вновь заговорил по-хугски; монахи схватили Ретифа, сняли с него наручники, ловко уложили в желоб лицом вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13