Он притушил огни, а я потерял сознание…
— И теперь ты здесь.
— Когда я прихожу в себя, ты всегда приветствуешь меня. Этого достаточно, чтобы заставить человека стремиться сюда. Кроме того, я не совсем просыпаюсь. Сначала я там — потом здесь. Но каждый раз мы всегда ближе. Теперь ты — моя жена. Кстати, как мы познакомились?
— Ну, мы познакомились… — Ее лицо внезапно заледенело. — Я не знаю, — сказала она таким тихим голосом, что его можно было поместить на кончике булавки.
— Добро пожаловать в мою команду. Начинаю ли я заинтересовывать вас, мисс Реджис?
— Но почему? — от волнения она ухватилась за палец и стала крутить его. — Что это означает?
— Кто говорит, что это что-то означает? Может быть, все это лишь игра с неясной целью. Но запутывание их планов приносит мне определенное удовлетворение — если они существуют и если у них есть планы.
— Продолжай, — она смотрела на меня. Ее глаза были прозрачно-зелеными с плавающими в глубине золотыми искорками.
— Например, явно не предполагалось, что я увижу пурпурные деньги с напечатанной на них надписью «Ластрион Конкорд», — сказал я. — А может быть, существовал и другой план. Но затем Рыжеволосый «засветился». Я не могу понять почему. Он побежал, когда увидел меня. После этого я подслушал беседу, которая — в этом я абсолютно уверен — не предназначалась для моих ушей. Громкие голоса, доносившиеся из-за окна. Но от всего этого мало проку.
— Продолжай, Флорин.
— Затем ты опять появилась на сцене. Я не пойму зачем, но чувствую, что ты не являешься частью планов Носатого.
— Нет, Флорин! Пожалуйста, верь мне! Я не являюсь частью ничьих планов — это я точно знаю, — закончила она шепотом.
— Затем есть еще Грейфел, — сказал я. — Волшебные ворота в другие миры не укладываются в мою картину мира. Барделл был удивлен, встретив меня. Когда я прижал его, он рассказал мне о вещах, которые, думаю. Носатый бы мне не поведал. А может быть, все это не так. Может быть, меня ведут по каждому пройденному футу. Возможно, существуют спирали в спирали, западни внутри западни…
— Флорин! Прекрати! Ты должен во что-то верить! Ты должен иметь отправную точку. Ты не можешь сомневаться в самом себе.
— Да. Cogito ergo sum. Я всегда стараюсь помнить об этом. Интересно, какова первая мысль сверхсложного компьютера, когда его включают?
— Флорин, не можешь ли ты просто забыть о Сенаторе? Забыть обо всем этом и пойти домой? — Не сейчас, крошка, — сказал я и почувствовал, что начинаю улыбаться. — Возможно, не пошел бы и раньше, а сейчас определенно нет. Потому что они сваляли дурака.
Она ждала. Она знала, что это еще не все, Я раскрыл ладонь, которая была крепко сжата последние четверть часа и посмотрел на устройство, которое держал. Оно было маленьким, с выпуклостями и отверстиями, с блестящими точками, сверкавшими в тусклом свете.
— Я отобрал это у Змееголового, — сказал я. — Это означает, что Змееголовый все-таки существует.
— Что это?
—Доказательство. Я не знаю чего. Но у меня такое чувство, что они очень не хотели бы видеть его в моих руках.
— Куда ты пойдешь?
— Обратно. Туда, куда они не хотят, чтобы я шел.
— Не делай этого. Флорин! Пожалуйста!
— Извини. Пробивать головой кирпичную стену — вот мой стиль.
— Тогда я иду с тобой.
— Раньше ты всегда позволяла мне уйти. Что изменилось?
— Так мы идем?
— Это новый поворот, — сказал я. — Может быть, это хорошее предзнаменование.
Снаружи холодный ветер гулял по пустынной улице. Она обхватила себя руками, что я охотно сделал бы за нее.
— Флорин, так холодно, так одиноко…
— Только не со мной. — Я взял ее за руку и почувствовал, как она дрожит.
XI
Магазин готового платья был все еще на месте, кондитерская тоже; но теперь между ними было большое свободное пространство, полное сухих стеблей, ржавых банок и битых бутылок.
— Тес, — сказал я. — Не обращай внимания на детали. — Я двинулся дальше, туда, где была вращающаяся дверь.
Она исчезла.
На ее месте была разрисованная приемная с картинками, которые мог бы иметь в своей берлоге отставной бухенвальдский охранник. Но без двери. И даже без места, где она могла бы быть. От этого моя голова снова стала пульсировать. После третьего толчка, сверчок в моем ухе перестал потирать крылышками и произнес:
«Хорошо. Флорин. Жди событий».
— Что это? — спросила девушка.
— Ничего: просто приступ ишиаса, — сказал я и пощупал кожу за ухом. Кажется, никакого маленького розового приборчика там не было. Итак, теперь я слышу голоса уже без помощи технических приспособлений. Это не такой уж невиданный трюк: множество психопатов могут исполнить его без труда.
Мы прошли дальше к арке, за которой была ветхая галерея, вся в паутине. Я попробовал открыть первую дверь и вошел в комнату, которую видел раньше.
Толстый ковер исчез, тяжелые занавеси отсутствовали, оштукатуренные стены покрылись трещинами и пятнами. На полу валялись смятые газеты, будто на них кто-то спал. Из мебели — только покосившийся стальной скелет того, что, возможно, когда-то было кожаным диваном. Дверца сейфа, слегка заржавевшая, была полуоткрыта, как тогда, когда я ее видел в последний раз.
— Тебе знакомо это место? — шепотом спросила мисс Реджис.
— Это бывшее убежище моего старого приятеля Сенатора. Одна лишь проблема: расположено оно в шестидесяти милях отсюда, в большом доме с множеством лужаек, и заборов, и сотрудников службы безопасности. Или это так, или меня возили на грузовике в течение трех часов.
Я заглянул в сейф; там ничего не было, кроме пыли и разорванного конверта с пурпурной почтовой маркой, адресованного «жильцу 13 номера».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43