Наполнить легкие ледяной морской водой и погрузиться в бездонную прозрачную синь, когда свет постепенно из синего и фиолетового сгущается до черноты…
Из ниоткуда вылетел грузовик и переехал меня. Я долго плыл, пока не пристал к песчаному пляжу под тропическим солнцем. У меня был соблазн остаться там полежать, но я все-таки пополз. На сей раз я не дам себя одурачить. Притаюсь и буду ждать прибытия лодки, а потом…
На моем пути построили стену. Это было нечестно. Это не по правилам. Пляж шел под уклон, потом начались деревья, какие-то кислые ягоды, тень, черная тень, и — изысканная еда. Я найду ее, и буду резать ее, погружаться в нее, и ничто меня не отвлечет.
Нет, не отвлечет.
Нет, не отвлечет, не уведет в другую сторону. Я вцепился в паутину, опутавшую мое сознание, разорвал ее и сконцентрировался на действительности.
Я не на пляже, я в пустыне. Я на пути к скалам, где смогу лежать в тени и нежиться в изумительной прохладе.
Но я не мог идти дальше из-за стены.
Я открыл глаза и увидел камень, валуны, сверкающую на солнце потрескавшуюся каменную поверхность, стремящуюся ввысь.
Что вы думаете? Я победил! Я добрался до скал. Но опять осечка. Тени там не было. По крайней мере сейчас.
Ну, сказал я себе, человек не может продержаться и часу на таком солнце. Но может быть, я ошибаюсь? Может быть, человек все-таки способен выдержать час на таком солнцепеке.
Скоро узнаю.
Скоро? Вечность течет так медленно.
В воспоминаниях, когда все уже позади, время кажется таким быстрым. Тень хлестнула меня, как холодная вода. Я заполз в нее и почувствовал, что темнота смыкается надо мной. Это напоминало наркоз, и я уснул.
Я лежал и смотрел на громадную тень, которая заканчивалась где-то далеко вверху в ослепительном блеске, заливающем пыльные просторы. Без всякого перехода я вдруг вспомнил свой переезд с Главной Станции, когда раннее солнце отбрасывало тень позади нашей машины.
Позади.
Ливорч-Хен расположен к востоку от Главной Станции.
Всю ночь я шел на восток.
Возможно, я прошел двадцать миль совсем в другую сторону.
Кувалда? Нет, покруче. Стотонный каток. Против израненной мухи. Забавная шутка! Почему израненная одинокая муха так важна? Почему на нее потрачено столько усилий?
Адмирал Хэтч думал, что мне что-то известно. Так же считали и хетеники. И Симрег. Похоже, у всех одна мания.
Может, действительно во всем этом что-то есть? Но если это и так, все равно мне ничего не приходило в голову.
Будет забавно, если я до чего-нибудь додумаюсь в самом конце, когда окажется слишком поздно — слишком поздно и для меня и для кого-то…
Я опять уснул, а когда проснулся, было уже темно.
Утес был крутым, но карабкаться по нему все-таки удавалось. Я шел не в том направлении, но мысль повернуть назад меня не привлекала. Я все равно пойду в эту сторону и буду идти, пока могу. Я спросил себя почему, но ответить не смог.
А потом я увидел след.
Он довольно глубоко отпечатался в мягкой пыли и казался свежим. Впрочем, я мог себя обманывать. Защищенный от ветра и не омываемый дождями, он мог появиться здесь день или неделю назад, или еще раньше. Может быть, сто лет назад.
Как ни странно, его вид успокаивал. Кто-то шел по тому же пути, что и я, нашел ту же дорожку к вершине утеса. Я уже не был так одинок в пустынном мире.
Я стал карабкаться дальше, отыскивая новые следы. И нашел их. Они вели к вершине. Я остановился, чтобы сделать два глотка воды, перекусить и отдохнуть пять минут, и заспешил дальше. Но следы исчезли.
Через полчаса я понял, что ночь мне не пережить. Как ни странно, я чувствовал себя хорошо. Ступни и ноги у меня онемели и распухли, но уже не болели. Я привык к жжению и привкусу крови в горле. Я часто падал, но не причинял себе боли, оказываясь лицом на странно мягкой почве. Упав в очередной раз, я встал и шел довольно долго, но потом понял, что все еще лежу, уткнувшись лицом в землю, и брежу. Это немного напугало меня. Я стал внимательно следить за собой, чтобы знать наверняка, проснулся я или нет.
Я не сломал ногу, но все равно казалось, что я ползу на коленях.
Я считал, что все идет неплохо, но, ощущая вкус песка во рту, понимал, что все-таки ошибаюсь. На сей раз меня подвели руки. Я подумал о бутылке с водой, но это желание было таким же несбыточным и чисто теоретическим, как эфемерные планы выучить незнакомые языки или научиться играть на скрипке.
Моей последней отчетливой мыслью перед тем, как навалилась темнота, была мысль о том, что не нужно больше делать вид, будто я не сожалею о прошлом, о том, что утратил и никогда уже не верну.
Я прислушивался к тихим звукам вдыхаемого и выдыхаемого воздуха и понял, что слышу свое собственное дыхание. Это показалось странным, как и приятная прохлада и ощущение чего-то мягкого, на чем я лежал. И еще кое-что. Звуки. Тихое бормотанье.
Человеческие голоса.
Я открыл глаза и увидел мерцающий свет на неровном потолке. Повернув голову, мне удалось разглядеть пол, который уходил за поворот просторного, проделанного водой туннеля. Голоса и свет доносились из угла пещеры.
Я лежал, прижавшись лицом к чему-то, что на ощупь напоминало мех, и вовсю наслаждался этой галлюцинацией. Я слышал, что замерзающим кажется, будто ему приятно и тепло в те последние моменты, когда кровь уже превратилась в кристаллики. Однако эти рассказы не касались тех, кто умирал от истощения.
Может быть, я еще не умер? Это казалось невероятным и ужасно несправедливым, но такая возможность все-таки была. И это следовало проверить. Я открыл рот и закричал.
Результат был плачевным. Звук, который я издал, представлял собой слабое карканье;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48