Надеюсь, мне удастся удержать толпу, пока ты переговоришь с Бухером, но…
– Что вчера делал де Карло в твоем доме? – Вопрос был задан бесцветным голосом, лицо ничего не выражало.
– Кто? – Недоумение Дина было искренним. – Кто такой, черт побери, этот де Карло?
Ярость овладела Дэмьеном. Он медленно поднялся и пристально посмотрел на Дина.
– Скажи мне правду. Дин пожал плечами. Что он мог сказать? Во взгляде Дэмьена мелькнуло отвращение. Не отводя глаз, он крикнул: «Питер!» Открылась боковая дверь, и на пороге появился мальчик. Как сомнамбула, он постоял некоторое время в дверях, затем, странно волоча ноги продвинулся вперед.
– Иди, иди сюда, Питер, – ласково позвал Дэмьен. Мальчик вытащил записную книжку и открыл ее. Когда Питер заговорил, он стал похож на полисмена, зачитывающего на суде протокол: «Вчера в половине четвертого я заметил священника по имени де Карло, входящего в дом номер 114 на Эбби-Кресит, где он, разговаривал с женой мистера Дина, провел один час двадцать две минуты».
Дин вышел из себя, все его раздражение выплеснулось наружу. Не замечая Питера, он в бешенстве обратился к Дэмьену:
– Послушай, я же не знал, кто это, я имею ввиду, Барбара мне ни слова не говорила.
– Уничтожь своего сына. Дин тряхнул головой и отшатнулся. Рот его приоткрылся, но он не мог подыскать нужных слов.
– Остался только один мальчик, – холодно констатировал Дэмьен, – и это твой сын. Уничтожь его, или сам будешь уничтожен.
Дин качал головой и инстинктивно отступал к двери. Страх постепенно перерастал в панику.
Нет, нет… – запинаясь, бормотал он. – Ради Бога, Дэмьен…
Дэмьен и бровью не повел, услышав последнюю реплику Дина. Он неподвижно стоял, сложив на груди руки.
– И Бог сказал Аврааму: «Возьми жизнь твоего сына, твоего единственного Исаака, которого ты любишь, и отдай его на жертвенный огонь».
Дин наткнулся на стену и принялся судорожно шарить в поисках дверной ручки.
– Если Авраам был готов убить сына из любви к своему Богу, то почему ты не сделаешь этого из любви к своему? – продолжал Дэмьен, вцепившись взглядом в Дина.
Дин потерял дар речи. Язык его будто прирос к небу. Похоже, только ноги могли еще двигаться. Он толкнул дверь, вылетел из кабинета и, забыв о достоинстве, промчался мимо секретарш прямо к лифту.
Питер спокойно наблюдал за ним, а потом обратился к Дэмьену: – Ты не остановишь его?
Дэмьен покачал головой. В этом уже не было нужды.
За время супружеской жизни Барбара Дин впервые спала одна. Она втащила в детскую комнату кушетку и расположилась на расстоянии вытянутой руки от колыбели. Трижды за ночь она просыпалась, убеждаясь, что с ее малышом все в порядке.
За завтраком они с Дином едва обменялись парой слов. Если сегодня он ничего не предпримет, то она уедет, с Дином или без него.
Барбара опустила трубку и удовлетворенно покачала головой. Подруга Кэрол согласилась на время принять Барбару у себя в Сассексе.
Перед тем как укладывать чемоданы, Барбара решила прогладить белье. Она установила доску и залила в утюг воды. Малыш резвился у окна в люльке, лучи солнца касались его лица.
Гладя белье, Барбара то и дело заглядывала в люльку. Когда она в очередной раз подошла к колыбели, малыш, сложив ручонки, заснул. Барбара вернулась к гладильной доске. Скоро они уедут – она, ее ребенок и, может быть, ее муж.
Собака бесшумно двигалась в намеченном направлении. Достигнув нужной улицы, она принюхалась и потрусила дальше вдоль дороги. Люди шарахались от нее. Дважды она сворачивала и, наконец, остановилась. Шерсть встала дыбом, клыки обнажились в злобном рычании. Поводя носом, собака подбежала к дому, встала на задние лапы и заглянула через распахнутые створки в люльку. Желтые пронзительные глаза ее не мигали, из пасти на одеяльце стекала липкая слюна.
Барбара завопила не своим голосом, а собака спрыгнула на землю и медленно потрусила прочь. Она сделала свое дело.
Барбара захлопнула окно. Сердце ее неистово колотилось. Появившееся в окне чудовище ввергло женщину в состояние шока. Она склонилась над малышом. Он повернулся во сне и лежал ничком, его ножки подергивались, будто он пытался убежать.
– Все в порядке, солнышко, – сказала Барбара, – мы прогнали эту ужасную собаку. – И она перевернула ребенка.
Из колыбели на нее уставилось старое, сморщенное лицо, желтые глаза запали в глазницах, кожа посерела. Ребенок протянул к ней скрюченные ручонки, и Барбара отшатнулась. Рот у нее приоткрылся, но крика не последовало. Ребенок взирал на нее умирающими глазами.
Припарковав автомобиль, Дин распахнул двери и, вбежав в дом, остановился в холле. «Как она будет рада!» – подумал он. Теперь, когда Дин наконец принял решение, он чувствовал себя значительно лучше. По крайней мере выбор был сделан.
– Барбара? Тишина. Дин нахмурился и заглянул в гостиную. – Барбара? Он распахнул дверь на кухню и увидел Барбару. Она стояла к нему спиной возле гладильной доски. Дин взглянул на колыбель и заметил поднятую детскую ручонку: крохотные пальчики, словно в приветствии замерли в воздухе.
– В чем дело, Барбара, ты меня что, не слышишь? я хочу, чтобы ты начала собирать чемоданы. Мы…
Барбара обернулась, и он застыл на месте, оборвав себя на полуслове. Глаза ее покраснели от слез, лицо было искажено жуткой гримасой. Она издала звериный рык и набросилась на него. Последнее, что он заметил, была ее рука, сжимающая дымящийся утюг. В следующее мгновение она нанесла ему удар по глазу.
Предсмертный вопль Дина смешался с шипением пара и запахом горелого мяса. Из обгоревшей глазницы сочилась желтоватая жидкость и стекала по разбитой щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44