— Картины были вынуты из рам?— Ну вот! Похоже, ищейка просыпается! — удовлетворенно пробормотал майор. — Большую часть картин унесли вместе с рамами. Могли унести в сумках.— Может быть. Но сумкам, наверное, в перестрелке тоже досталось. Денег у потерпевшего много грабанули?— Говорит — ни цента! От целого кейса долларов глазом не моргнув отрекся. И между прочим, готов поклясться здоровьем своей мамы. Но я ради любопытства навел справки — и мама и папа у него давно на кладбище. — Евгений развел руками. — Уверяет, что беден как церковная крыса. Ты же понимаешь! Бедный миллионер. А в Лондон, на аукцион «Сотби», ради любопытства поехал! Я кое у кого поспрашивал — господин Цветухин привез оттуда еще парочку «голландцев». Но тебе велел передать, что на розыск коллекции денег не пожалеет. Что из этого следует? Сечешь?— Знаешь, братец, из этого следует только то, что твой Цветухин — человек с крепкими нервами. Кстати, у него имя есть?— Игорь Борисович. Обаятельная личность. Но про валюту врет.Фризе хотел возразить, что деньги Цветухин мог держать на счете за рубежом, но вовремя остановил себя. Вспомнил, как болезненно отнесся Евгений к упоминанию о его швейцарском счете. Вместо этого спросил:— Ты, наверное, объявил розыск долларов с дырками?— Я баксы не ищу. Сколько можно втолковывать тебе — изъяли у нас дело!Глаза майора так хитро блеснули, что Владимир решил — наверняка продолжает потихоньку заниматься расследованием. Ведь погибли в схватке коллеги. Милиционеры. А может быть, голубые глаза Рамодина блестели от выпивки?— Изъяли так изъяли. А какие еще странности в этом деле? Ты пока только об одной рассказал.— Берешься?— Женя! Кончай на меня давить! Между прочим, давно хотел спросить: у вас в ментовке как друг к другу обращаются — «господин старший сержант» или по старинке «товарищем сержантом» именуют?— Меня можешь называть попросту: сэр. Остальные у нас товарищи. Теперь о странностях. Я тебе уже рассказывал про парня, который хотел слинять с места преступления на шикарной белой тачке?— Вячеслав Горобец, если не ошибаюсь?— Ты никогда не ошибаешься. Вместо мозгов — арифмометр.— Обижаешь.— Компьютер, компьютер. Успокойся. Так вот, этот придурок Горобец…— Почему придурок?— Умный бы переждал, а не пытался слинять на виду у десятка ментов.— Ты не поторопился с выводами? Сам же говорил — к его даме с минуты на минуту должен приехать муж. Надо было срочно уходить из квартиры. А что бы ты подумал, найдя парня под лестницей или на чердаке?Рамодин задумался. Машинально отправил в рот несколько соленых орешков, открыл новую банку пива.— Логично рассуждаю? — спросил Фризе. — А ведь еще есть вероятность, что он и не знал о происшествии.— Ты, Володька, большой поклонник интуиции. Прожужжал мне про нее все уши. Кое-какое чутье — обрати внимание на мою скромность — не интуиция, как у тебя, а чутье — и у меня имеется.— За скромность медалей не дают.— Когда-нибудь пожалеют об этом, — пообещал Рамодин. — Теперь слушай внимательно. Если бы этот парень остолбенел у подъезда, наткнувшись на расстрелянный «жигуль» и дружину сыщиков, ползающих по мостовой, я бы не удивился. Скушал его вранье. Но он же попер к своей тачке даже глазом не моргнув! Поворотом головы нас не удостоил. Ты в такой театр веришь?— Нет.— Хорошо. Двигаемся дальше.— Погоди! Квартира его пассии…— Чья квартира?— Ладно. Не напрягайся. Квартира этой дамочки — Ирочки — выходит окнами в переулок?— Некоторые окна во двор, некоторые в переулок.— И по ее словам, наставляли они рога мужу в комнате с окнами во двор?— Вот именно! Поди проверь!— Упустил ты такую возможность.— Да я ж тебе толкую… — возмутился Рамодин.Но Владимир успокаивающе поднял руку.— Знаю, знаю! Не успел. Дело отобрали.— Ладно! — Майор улыбнулся. — Но этот Горобец — подлюка! Такую бабу закадрил! Володя, разве это справедливо?— Отбей.— Мне не хватило пяти минут, чтобы прижать этих голубков! — Евгений все возвращался и возвращался к происшествию в 6-м Ростовском.Фризе молчал.— Эта проклятая красотка знала, что Цветухин в отъезде. Ты можешь поверить, что она ни словом не обмолвилась об этом?Фризе снова промолчал.— Так и будешь молчать?— Ты чего травишь себе душу? — спокойно спросил Владимир. — Тебя от дела отстранили? Я за него браться не собираюсь. Не гони волну, пей пиво. Расслабляйся.— Горобец из-за Ирочки попал впросак! — Рамодин достал из нагрудного кармана рубашки кассету и положил на стол перед приятелем. — Это все, что я сумел утаить от барбосов из Службы. Прокрутишь — поймешь, что дело непростое. Берешься?Владимир улыбнулся. Слово «нет» уже готово было сорваться у него с языка. Но Рамодин сумел зацепить. И почувствовал это.— А теперь, уж коли у вашей милости появился интерес к делу, выложу главный аргумент. Цветухин наказал воспользоваться им лишь в крайнем случае. По-моему, такой случай наступил. — Лицо у Рамодина сделалось хитрое, как у чукчи, который задает вопрос на засыпку высокому гостю из столицы. — Отгадай, что за аргумент?— У меня в голове только легкий пивной бриз.— Если ты возьмешься за дело, Цветухин отдаст тебе любую картину из своего собрания. Любого «голландца». Даже самого «малого».Фризе расхохотался.— Чего ржешь?— Ты, Женя, юморист. Любого «голландца»! Да ведь их украли. Всех подчистую. Их найти надо.— Ты найдешь, — уверенным голосом сказал майор. — С моей помощью.— Послушай, Женя! Это же здорово — с твоей помощью!— Посильной. И конфиденциальной.— Я не об этом. Уходи-ка ты со службы, старина! Будем работать вместе. Я даже согласен, чтобы в названии фирмы твоя фамилия шла первой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68