Но поторопись. Тебя могут обогнать.— Я согласен прийти вторым, — со значением сказал Фризе. — В данном случае.— Сбил ты меня все-таки с генеральной линии. Хотел доложить по порядку… — Евгений пристально разглядывал приятеля. Ожидал разъяснений. Но их не последовало. — Кстати, о бабах. Следовательша Анастасия на тебя глаз положила. «Симпатичный бомжик из Питера у тебя в осведомителях. Его отмыть как следует да откормить…» — Рамодин очень похоже передразнил тягуче-ласковую интонацию милиционерши с Белорусского. И добавил: — Не вздумай шашни завести! Все причиндалы отобью. Ну да ладно. Это между прочим. Третье. Славик Горобец как сквозь землю провалился. Насмотрелся, как чертовы охранники меня под белы руки в машину усадили, и растворился. Ни один телефон не отвечает. Не замечен ни возле дома, ни рядом со службой.«Не запугали Женю президентские гвардейцы. Продолжает кругами ходить возле дичи. Как лис!» — подумал Фризе.— И четвертое. Моя знакомая красотка Ирочка отбыла «до второго» в Комарово. Слыхал про такое местечко?— Даже побывал однажды. В Доме актера.— А Ирочка в Литфонде. Она не только жена и любовница. Она еще и поэтесса! Член Союза.— Одна уехала?— В списке проживающих Горобец не значится. Если ты о нем подумал. И знаешь, Длинный… — Рамодин поднялся со стула. Открыл бар, секунду помедлил, решая, чего выпить. И опять предпочел коньяк. — Знаешь, Длинный, не отобрали бы у меня дело — я бы его уже раскрыл. И ты не можешь с этим поспорить. У них же вся информация, все вешдоки. Все свидетели, к которым у нас с тобой доступа нет. Правда?Фризе промолчал.— Правда, правда. Они знают, из какого оружия стреляли в милиционеров! У них — труп убитого бандюги. Ведь они давно уже определили, кто он, из какой банды. У них эта чертова купюра, которую у меня отобрали. Не тебе рассказывать, как бы я с ней поступил! Ну где взять справедливость? Все сведения держат под спудом.— В интересах следствия.— Чего-чего?— Моему клиенту сказали: «В интересах следствия до поры до времени не можем предоставить информацию».— В интересах беспредела! — рассердился Рамодин. — Кто они такие? Законы не для них писаны?— Кончай пузыриться.— Ты не отмалчивайся! Как будто тебя это не касается. Не знаю, как и назвать всю эту братию. Подскажи.— Ты уже назвал.— Ну правда, как?— Не ломай голову. До тебя уже придумали, как назвать. Поэт сказал: «Жадною толпой стоящие у трона».— Лермонтов?— Не забыл еще школу?— Кое-что застряло здесь. — Евгений смущенно постучал по голове. — «Таитесь вы под сению закона…» Так?— Не напрягайся.— А ты и сам-то помнишь только пару строк!— Да помню я! Специально учил стихи, чтобы девушкам в нужный момент на ушко пошептать.— А знаешь, я вспомнил! — обрадовано сказал Рамодин и прочитал, чуть смущаясь:
Вы, жадною толпой стоящие у трона,Свободы, Гения и Славы палачи!Таитесь вы под сению закона,Пред вами суд и правда — все молчи!
— Повторяй это каждый вечер. Перед сном. И не будешь товарища мучить дурацкими вопросами.— Умник, — проворчал майор. — Теперь рассказывай о своих успехах.— Их нет.— Не прибедняйся. Судя по тем вопросам, которые тебя заинтересовали… Кстати, Светлана из городской газеты, которая звонила по твоей просьбе, — та самая знаменитая авторица погромных статей об олигархах?— Да.— Смелая девушка. Симпатичная? Или синий чулок?— Хорошая девушка. Красивая и умная.— Ладно, принимаю на веру. Теперь о деле. Хоть какие-то проблески появились?— Пока только в голове.— Это плохо. Мне рассказывал один наш пенсионер. Полкаш. У него перед инсультом в голове тоже проблески появлялись.— Есть у меня, Женя, подозрение, что картины и деньги — разные дела. Просто в определенный момент перекрестились.— Сам перекрестись.— В определенный момент, — повторил Фризе с нажимом. — И получилось завораживающее действие момента.— Не понял!— Да и я пока многое понять не могу.— Неужели Цветухин сумел тебя убедить, что доллары чужие?! Чудес же не бывает. Кто их тогда в переулок подкинул?— Действительно — кто? Почему на место преступления столько спецназа из президентской службы понаехало? А ты удостоился чести со своим министром перекинуться парой слов?— Ну ты даешь, Фризе! — Старший оперуполномоченный мимикой и жестом пытался выразить свое изумление. — Да ведь это и жуку ясно! Нападение на дом, в котором живут несколько хмырей из Администрации! Один Ирочкин супруг чего стоит! Зам главы! Хоть и рогат. Перестрелка в центре Москвы. Трое наших парней убиты! И дом, битком набитый…— Про дом ты уже говорил.— Ну говорил. Он того стоит.— Да ведь ты только что крыл этих ребят из Службы за беззаконие!— Правильно крыл.Фризе рассмеялся:— Ты за рулем?— Можешь не намекать. Сейчас выпью еще сто граммов и буду как огурчик. — Он опять подошел к бару. — Кстати, после третьей, может быть, пойму, какое действие и какой момент завораживает. Кассету с записью допросов Ирочки и ее хахаля прослушал?— Могу от начала до конца повторить. Очень любопытно! Очень. Такое ощущение, что кто-то кого-то подставляет. А вот кто кого?.. ПО ПРОЗВИЩУ КОЛИЗЕЙ — Володька!Фризе с трудом вырвался из сладкой дремы.— Володька! — повторил его новый знакомый бомж Николай Тарасович со странным прозвищем Колизей. — Ты чего, в отключке?— Есть немного. Кемарнул.Внезапно Фризе больно кольнула мысль о том, что за последние несколько дней он только и занимается тем, что тихо подремывает. Вынужденное бездействие постепенно притупляло его чувства и волю. Засасывало. Он убеждал себя: бездействие — его главное оружие. Выдержка, тупая безучастность ко всему происходящему вокруг могут принести успех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68