Идут мимо прохожие. Сосредоточенные, улыбающиеся, хмурые... Едут троллейбусы, автомашины. Солнце, ветер. И среди этой летней сутолоки, такой обычной для Невского проспекта в полуденные часы, еще одна фигура - молодой мужчина в белой, с широкими синими полосами рубашке. Простое, ничем не примечательное лицо, рассеянный, отсутствующий взгляд. Мужчина казался явно лишним, чужим среди спешащих, занятых делом людей. Он стоял рядом с книгами, разложенными на лотке, и никакого интереса к книгам не проявлял.
"Какое отрешенное у парня лицо", - подумал Корнилов и спросил:
- Он?
Алабин кивнул.
- Мальчишка уверенно говорит? Не сомневается?
- Никаких сомнений. Я с ним уже побеседовал. Волнуется, но твердит одно: тот бандюга. Мы ведь, товарищ подполковник, почитали старые Костины показания. Он говорил тогда, что на кассира напал здоровенный дядька, лохматый и с большим ножом... А этого, - Алабин ткнул пальцем в молодого человека на фотографии, - ни здоровым, ни лохматым не назовешь. Правда ведь?
- Не назовешь, - согласился Корнилов. - Росту в нем не более ста шестидесяти пяти. Не дотянул до Геркулеса. Женщина-то на снимке, пожалуй, повыше его.
- Но в том, что Косте преступник гигантом показался, ничего странного, по-моему, нет, - продолжал Алабин. - Такое не каждый день увидишь. Испугался, а у страха глаза велики. Верно я говорю, товарищ подполковник?
- Верно. Где парень-то?
- В паспортном отделе его чаем поят.
У Корнилова при упоминании о паспортном отделе встало перед глазами доброе широкое лицо Мавродина.
- Позови. Потолкуем еще раз.
Алабин вышел, а Корнилов стал внимательно рассматривать альбом. Судя по выходным данным, альбом Лениздата только что поступил в продажу. Сдан в набор в августе семьдесят четвертого, подписан в печать в июле семьдесят пятого...
"Почти год в работе! А снимки наверняка делались много раньше, подумал подполковник. - Сколько воды утекло".
В аннотации было сказано, что в альбоме представлены снимки десяти фотокорреспондентов.
"Многовато, конечно, но в издательстве же известно, кто какие делал фотографии. Найдем и того, кто снимал у Дома книги. Да только что это даст? Ведь это не семейный портрет, где известно, кто есть кто".
Пришел Алабин с мальчишкой.
- Константин Сергеевич Горюнов, товарищ подполковник, ученик тридцатой школы, - представил он мальчика, остановившегося у дверей.
- Проходи, Костя, - пригласил Корнилов. - Присаживайся.
Мальчик подошел к столу и сел. Внимательно, не мигая, посмотрел на Игоря Васильевича, осторожно поправил пшеничный чубчик. Глаза у него были голубые, настороженные.
"Серьезный товарищ, - подумал Корнилов. - На фантазера не похож".
- Меня зовут Игорь Васильевич. Я из уголовного розыска города. Товарищ старший лейтенант мне уже все рассказал. - Корнилов кивнул в сторону Алабина. - Но кое-что мы хотели бы с ним уточнить еще раз.
Мальчик согласно кивнул головой.
- Ну и прекрасно! Не будем отвлекаться от главного. - Корнилов раскрыл альбом и пододвинул его мальчику. - Константин, в тот день, в переулке, преступник одет был так же?
- Нет.
- А что на нем было?
Мальчик тяжело вздохнул и посмотрел на Алабина, словно искал у него поддержки.
- Не помнишь?
- Не помню, - тихо сказал Костя и неожиданно заговорил с горячностью: - Я даже не знаю, как это вышло, что забыл. Вспоминал, вспоминал! Никак не вспоминается. - Он сморщил лоб и покачал головой, осуждая себя за такую промашку. Чубчик снова съехал ему на глаза.
То, что мальчишка не стал ничего придумывать, а честно сказал, что не может вспомнить одежду преступника, порадовало подполковника. С большим доверием можно было отнестись ко всем остальным его показаниям.
- Костя, здесь на фото человек, которого ты считаешь преступником, одет совсем легко, в полосатой рубашке. А тогда? Что на нем было? Темное? Костюм, плащ?
- Не помню.
- Ну ладно, не велика беда. - Корнилов улыбнулся. - Ты куда шел, Костя, в тот день?
- Домой. Портфель хотел занести - и на Острова... Меня с физкультуры отпустили.
Горюнов отвел глаза в сторону, и подполковник подумал: "Небось с физкультуры-то ты сбежал".
- И шел ты, Константин, домой веселый и довольный. Да? Погода хорошая, уроков, наверное, мало задали...
- Мало. - Рот его расплылся в улыбке.
- А думал о чем?
Костя замялся.
- Ну... Шел... Думаю, зайду домой, поем - и на троллейбус.
- Шел, значит, шел... Свернул со Среднего в переулок... Тебе, кстати, в переулке никто навстречу не попался?
- Нет, - подумав, ответил мальчик. - Никого в переулке не было. Только впереди тетенька шла. Кассир. А этого я сразу и не заметил.
- Они не разговаривали?
Мальчик отрицательно мотнул головой.
- Этот мимо прошел. Потом обернулся и - ножом...
- А в руках у него, кроме ножа, ничего не было? Чемодана, портфеля?
- Ничего. Ой, я вспомнил! - неожиданно звонко крикнул Костя. - Он же в свитере и в пиджаке был!
- Цвет, цвет свитера не запомнил? - наклонившись к мальчишке, спросил Корнилов.
- Да кто его знает! Какой-то серо-буро-малиновый.
- С цветом все ясно, - сказал подполковник, подмигнув мальчику. Серо-буро-малиновый! Предельно точно.
Костя хихикнул, но тут же спохватился и виновато посмотрел на Корнилова.
- А куда он побежал потом, ты не вспомнил? - Корнилов знал, что в беседе со следователем Горюнов не смог указать, в каком направлении убежал преступник.
- Нет, не вспомнил. Я к тетеньке кинулся... А потом "скорую" вызывать.
- Ну что ж, Костя, спасибо тебе. Большую ты нам помощь оказал. Игорь Васильевич встал и подал Горюнову руку.
Костя протянул свою маленькую ладошку и заулыбался. Улыбка у него была чуть-чуть смущенная и добрая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23