Почти старик.
- Вы бы смогли его узнать?
Елистратов подумал.
- Да, конечно. У него запоминающееся лицо.
Подождав, пока захлопнулась дверь и стихли шаги Елистратова, Корнилов позвонил в сто семнадцатую квартиру. Дверь внезапно и быстро растворилась. На пороге стоял мужчина. Лицо его было напряженным. Правую руку он держал в кармане. Игорь Васильевич хорошо знал этого инспектора. Даже помнил имя - Васечкин Николай Афанасьевич. Увидев Корнилова, мужчина виновато улыбнулся, выдернул руку из кармана.
- Извините, товарищ подполковник... Нам сказали, что если свои, то позвонят предварительно по телефону. А вы без звонка. Мы уж подумали, кто-нибудь из этой бражки.
Корнилов вошел в темную прихожую. Тут же стоял второй сотрудник. Его Игорь Васильевич не знал.
- Свет тут у вас зажигается? - спросил Корнилов. Васечкин щелкнул выключателем. - Никто не приходил, не звонил? - Корнилов прошел на кухню, заглянул в ванную.
- Нет. Мы здесь словно на необитаемом острове. Ни звонков, ни гостей...
На кухонном буфете валялись красные в белый горошек банки, рассыпанные макароны, перемешанные с крупой и сахаром...
- Ну ладно, вы пригласите понятых, а я в комнате посижу, подожду, сказал Игорь Васильевич.
Корнилов вошел в комнату. Первое, что бросилось в глаза, - очерченный мелом силуэт человека на полу. Видно, лежал он, чуть согнувшись, вытянув вперед правую руку.
Корнилов пододвинул к себе неуклюжее, старое кресло с прямой спинкой. Сел в него.
Комната была большой, с высоким лепным потолком. Давно не мытое венецианское окно наполовину задернуто шторой, и от этого в комнате стоял полумрак.
"Кто же из дружков пустил тебе пулю в затылок?" - подумал Корнилов и посмотрел на зловещий меловой силуэт.
Несмотря на неуютность, бросившуюся Игорю Васильевичу в глаза, комната Хилкова была хорошо обставлена. В углу, слева от кресла, на котором сидел Корнилов, стоял широкий, трехстворчатый шкаф для одежды, темный обеденный стол и несколько стульев, обитых синей материей. Дверцы шкафа были открыты, и с полок свисали скомканные рубашки, какие-то тряпки. Ярко алел широкий полосатый галстук. У окна старинный журнальный столик на высокой ножке. Рядом с ним неуклюжее кресло, близнец того, на котором сидел Корнилов. На нем тоже валялась одежда. Справа от окна - сервант с посудой. Большой синий диван. И около него - мохнатый ковер. Корнилов еще раз внимательно оглядел комнату - нигде ни одной книжки. Только на журнальном столике несколько газет. Ни телевизора, ни приемника...
Чувство неуютности не покидало Корнилова. Может быть, оттого, что новая мебель в этой комнате с высоченным потолком выглядела уж слишком приземистой, совсем карликовой. И еще необжитость. Мебель была вся новая, кроме журнального столика с расколотой мраморной доской и двух кресел. "Не все денежки пускал Хилков на ветер, - подумал Корнилов. - Мебелишка недавно из магазина... Кошмарик-то все пропивал. А этот и приобретал кое-что. Может, жениться хотел?"
Игорь Васильевич сидел долго, пожалуй, около часа, стараясь примечать все, что помогло бы ему понять личность этого Хилкова, так неожиданно и трагично ушедшего от следствия, найти какую-то хоть крохотную, но убедительную детальку, которая раскрыла бы вдруг состояние хозяина перед смертью - его тревогу, страх, желание скрыться. Корнилов всегда пытался представить себе привычки, характер, наклонности человека, а потом найти в поведении, в обстановке, его окружающей, какое-либо несоответствие, что-то идущее вразрез с его характером и привычками. И тогда задать себе вопрос: а почему же он поступил вопреки привычному?
И этот неизвестный убийца... Не оставил ли он в комнате какого-нибудь, пусть маленького, свидетельства своего пребывания? Кроме пули от нагана. И сигареты.
Странно, но здесь, в жилище Хилкова, Игорь Васильевич никак не мог обнаружить присутствия индивидуальности хозяина. Чего-нибудь такого, что выдало бы его привязанности и интересы.
Одно только бросалось в глаза - аккуратность. И еще - не звонил телефон, молчал звонок от входной двери. Третьи сутки нет человека в живых - и никому до него нет дела, словно и не было его никогда на белом свете. Только работники уголовного розыска толкутся у него в квартире да, наверное, вспоминают арестованные по делу. Что, эта нелюдимость - давнее свойство характера или появилась после того, как занялся угоном машин?
Корнилов вздохнул, достал сигарету. Щелкнул зажигалкой, прикурил. "А что мы знаем об убийце? Он - хороший знакомый Хилкова. Это аксиома. Иначе Хилков не впустил бы его в квартиру, не повернулся к нему спокойно спиной. Имеет наган. Искал что-то очень нужное. Значит, знал точно о том, что оно, это нужное, у Хилкова есть".
Вошли понятые - Елистратов и пожилая женщина. Наверное, дворник. "Никак старику не даем спокойно работать", - подумал Корнилов.
В течение двух часов он шаг за шагом осматривал комнату, и только одна маленькая деталь привлекла его внимание - отворачивая ковер, он нашел завалившуюся между ковром и диваном спичку. Спичку, обгоревшую до конца. Державший ее, наверное, бросил тогда, когда огонь подобрался к пальцам. Такие обгоревшие спички остаются, когда вдруг погаснет электричество и надо что-то найти - свечку, лампу. Или исправить пробки... Или человек раскуривает трубку... Это ведь дело непростое, не то что зажечь сигарету.
Васечкин, внимательно следивший за всеми действиями Корнилова, спросил:
- Товарищ подполковник, может, проверить, не перегорел ли свет?
- Зачем? - пожал плечами Корнилов. - Ты думаешь, если свет перегорит, можно обойтись одной спичкой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49