— Скажите, какой портфель?
— О-оо, — поскучнел старший. — А я-то поверил, что у нас все будет по-хорошему. Слушай, сука, сначала мы трахнем твою супругу, потом свернем головы детям. Живо документы на стол! И не вздумай вилять!
У меня ноги и так были ватными, а теперь совсем перестали слушаться. Больше всего хотелось расплакаться. Нет, больше всего мне хотелось проснуться в своем кресле и в ярости выключить телевизор с их вонючим боевиком, от которого снятся ТАКИЕ сны.
А что еще прикажете делать? Орлом наброситься на врагов, посмевших покуситься на самое сокровенное? После этого мне жить две секунды. А моей семье — ненамного больше: вряд ли они захотят оставлять свидетелей обвинения.
— Послушайте, ребята! Спокойно объясните, какой портфель вам нужен! Если это возможно, все сделаю, чтоб он был у вас. — Воевать было бесполезно. Кроме шила, которое я, расцарапав ногу, машинально сунул в карман, у меня ничего не было. Секретами единоборств я тоже не владел. Да и не помогли бы они. Это же не кино. В лицо мне смотрели уже два ствола, причем второй был здоровенным наганом. Старший у них — консерватор и пользовался револьвером. Но от этого мне не легче.
Надо постараться сбить накал, пусть завяжется разговор. У меня появилось подозрение, что меня просто с кем-то перепутали. Наконец голова заработала четче. Парализующий страх рассеивался. Я обязан спасти детей и Ленку. Любой ценой. Их старший, по-видимому, тоже успокаивался.
— Не знаешь, говоришь, какой портфель? — улыбнулся он. Я тоже улыбнулся в ответ. И тут родные стены дернулись, а я оказался на полу. Разбитая губа саднила. Сзади вскрикнула Лена, ей сразу зажали рот. Мне вежливо помогли подняться.
— Удалось вспомнить? — участливо осведомился старший. Его умные глаза внимательно изучали состояние моего духа. — Федор, займись пока его супругой.
Третий, «быковатого» вида бандит молча и равнодушно потащил Ленку в маленькую комнату. Она бросила на меня взгляд, и этот взгляд я запомню навсегда. Она говорила, чтобы я держался, что она все перенесет и чтобы я берег себя. Она еще не понимала, что нас всех убьют в любом случае.
— Подумай, бухгалтер, хорошо, — без злости посоветовал старший. — Чем быстрее надумаешь, тем меньше ей достанется. Да и до детей очередь не дойдет. Ну, зачем тебе приключения, толстяк? Ты же не Рэмбо.
Он, похоже, и мысли читает. Хорошо, сволочь. Твоя взяла. Я испуган. Я очень испуган. До того испуган, что мне совсем не сложно притвориться тряпкой. Я и трупом готов притвориться или даже стать им, лишь бы отпустили детей и жену. Я почти заплакал:
— Зачем вы так? Я сделаю, что скажете. Я вспомню, если что забыл.
Я всхлипнул и вытер кровь с губы и носа. Расклад ясен, и он отвратителен. Меня перепутали. Если бы речь шла обо мне, то есть о нашей с Ефимом фирме, я бы выдал все (уж, прости меня, Ефим!). Но их не интересуют наши маленькие секреты. Их интересуют большие секреты, которых я просто не знаю. И в этом весь ужас. Я не смогу выдать секрет, которого не знаю.
В коридоре мы были втроем. Страшный, напугавший меня вначале, увел детей в большую комнату и закрыл за собой дверь. Другой бандит был в маленькой, с Леной, и звуки, доносившиеся оттуда, разрывали мне сердце. Напротив меня стоял профессионал, ловко управлявшийся с пистолетом, и добрый старший. Он снова участливо улыбался. Сейчас ударит.
Но он не ударил. А мягко напомнил:
— Вспомни, где портфель. А может — дискета. Или лазерный диск. Тебе виднее. Меня интересует не носитель, а содержимое. Поверь мне, толстяк: тебе действительно лучше все вспомнить…
И я «вспомнил».
— Если отдам, какие гарантии, что мы останемся живы?
— Мое слово, — улыбнулся старший. И посмотрел на меня безо всякого зла. Он и в самом деле не питал ко мне ничего. Просто у него такая работа.
— Остановите его! — Я показал на дверь комнаты.
— Нет, — мягко, даже сожалея, заметил старший. — Еще не время. И вы его теряете.
— Хорошо, — в отчаянии сказал я. — Вы меня пощадите, но те не пощадят. Зайдемте, я покажу. — Я показал рукой на пустую закрытую комнату. — Помогите мне, пожалуйста, и я отдам портфель. Он в секретере.
— Это другой разговор, — сказал старший. Профессионал двинулся было с ним, но старший его остановил.
Мы зашли в комнату. Я — впереди, он — сзади. Он сделал это не думая, совершенно естественно. Ведь меня он не боялся вовсе. Чего бояться сломленного толстяка-бухгалтера?
И он был по-своему прав.
Мы зашли в комнату, а я очень слабо представлял, что буду делать дальше. Я думаю, что и трижды упомянутый Рэмбо ничего бы не сделал, имея нацеленный в спину револьвер. Но тонкая стенка не глушила происходящего в соседней комнате. А еще в пяти метрах, под прицелом страшного, были Валек и Валентина.
В секретере должен лежать мой старый портфель. Когда-то он был кожаным и модным, и я гордился его приобретением. Теперь — валялся там под кипой бумаг. Очень жалко выкидывать вещи, которые тебе нелегко достались. Проще забросить в дальний угол.
Я подошел к секретеру и показал на исцарапанную Вальком дверцу:
— Там.
— Открывай, — усмехнулся старший. Он совсем не боялся меня. Просто его так учили.
Я еще раз всхлипнул, утер левой рукой вновь выступившую на губе кровь и вытер ее о брюки, а правой открыл секретер. Ручка и край портфеля выглядывали из-под бумаг.
Тишину в комнате прервал громкий голос Шевчука. Это кассета перемоталась и пошла по второму кругу. Старший вздрогнул, потом нахмурился, потом засмеялся и шагнул вперед. Теперь я стоял у него за спиной.
— Все, толстяк, будешь жить, — пообещал он.
Сказанное было неправдой, но ни его, ни меня это уже не волновало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18