Крупные заголовки в газетах, даже по радио передавали. В портовом районе копов больше, чем мух. Только голову поверни, увидишь красную машину. Если ты сейчас выйдешь отсюда, ставлю сто к одному, тебя сцапают через минуту.Кэссиди впился зубами в большой палец:— Приятное известие.— Если останешься здесь, — продолжал Спан, — если кое-кто будет прилично себя вести, может, получишь шанс.— Кто знает, что я здесь?— Я и Шили. Милдред и Полин. И Ланди.— А Дорис?Спан пожал плечами:— Если хочешь, чтоб я ей сказал, я скажу. Но, по-моему, это ошибка. По-моему, тебе лучше...— Дай закурить.Спан открыл портсигар, и они закурили. Спан подошел к окну, выглянул, наклонился, чтобы увидеть небо за крышами домов.— Господи Иисусе, — проговорил он, — по-настоящему разъярилось. Похоже на циклон.— Хорошо, — заявил Кэссиди. — Я надеюсь на худшее. Надеюсь на землетрясение.Спан взглянул на него:— Не надо так говорить.— У меня просто такое желание.Спан отошел от окна, пустил в пол широкую струю дыма, начал рубить ее на куски длинным указательным пальцем.— Ты проспал добрых девять часов, — сообщил он. — Наверняка проголодался.— Хочешь чего-нибудь мне принести?— Конечно, — кивнул Спан. — Как насчет большой миски тушенки?— Нет, еды не надо, — встряхнул головой Кэссиди. — Принеси только бутылку виски.Он снова откинулся головой на подушку, слыша, как Спан выходит и закрывает за собой дверь.Он опять открыл глаза часом позже. Увидел, что в комнате добавилась кое-какая мебель — стол, несколько стульев. Увидел, что они сидят за столом — Спан, Полин, Шили. Сидят, спокойно выпивают. По его наблюдению, в бутылке осталось немного.Он услышал, как Шили сказал:— Не знаю. Может быть, я ошибся.— По-моему, ошибся, — подтвердила Полин.Спан велел Полин заткнуться.— Нет, — твердила Полин, — не заткнусь, а скажу, плохо ты поступил.— Заткнешься, — утверждал Спан, — или я тебе язык вырву.— Ясно как день, — продолжала Полин, — что теперь будет. Все мы знаем, что будет. Все мы знаем, что Милдред верить нельзя. Нету в ней ничего хорошего, никогда ничего хорошего не было...— Это меня не волнует, — заметил Шили.— А должно волновать, — указала Полин.Послышался скрип стула. Кэссиди открыл глаза и увидел, что Спан поднимается и Полин поднимается. Спан нацелился ребром ладони в лицо Полин, та шарахнулась, тут же стремительно рванулась вперед и, схватив Спана за волосы, с силой дернула. Спан широко открыл рот, не издав ни единого звука.— Да перестаньте, — устало попросил Шили. — Прекратите, пожалуйста.Полин прекратила и снова села на стул. Спан уткнулся лицом в ладони, просидел так несколько минут, потом вытащил гребешок из кармана брюк и стал расчесывать волосы, пока они не заблестели, как атлас. Он любовно улыбнулся Полин и предупредил:— Еще раз такое выкинешь — убью. Схвачу за глотку и не выпущу до самой смерти.Полин говорила, глядя на Шили:— Конечно, это ошибка. Не пойму, почему ты не выполнил его просьбу.Шили плеснул себе виски, опрокинул стакан в рот и сказал:— У меня были свои соображения. Начинаю подозревать, что мои соображения были не слишком удачными.— Ну, в любом случае, — заключила Полин, — ты хотел как лучше.— Только все погубил, да? — Голос Шили был сухим, протяжным, усталым. — Все для него погубил.— Схожу вниз, — вставил Спан, — принесу еще выпить.— Уговорим еще бутылочку, — подтвердил Шили.Спан был уже у дверей, и Полин попросила вдогонку:— Принеси бутылку особого.— Не сейчас. — Спан открыл дверь. — Потом, когда сможем почувствовать вкус.— А я хочу сейчас, — настаивала Полин. — Я очень расстроена, и мне надо сейчас. Господи, да посмотри ты на Кэссиди. Посмотри на беднягу Кэссиди. Смотри, вон он спит. Я знаю, его найдут, сцапают. Посмотри на него, он разбил автобус, погубил двадцать шесть человек...Спан направился к ней. Она схватила пустую бутылку, занесла над головой.— Поставь, — приказал Спан.Полин опустила бутылку, уселась на стол и заплакала.— Ну-ка, слушай, — ласково сказал Спан своей подружке. — Ты же знаешь, что нечего так говорить. Ты же знаешь, что Кэссиди не виноват.— Да какая разница? — рыдала Полин. — Дело в том, что его обвиняют. Его ищут. И его найдут. И мне жутко подумать, что они с ним сделают.Голос Шили превратился в надтреснутый шепот:— Как ты думаешь, Спан? Что с ним, по-твоему, сделают?— Трудно сказать. Могут обойтись совсем круто. В конце концов, он удрал, он сейчас на свободе. И еще. Про что пишут в газетах. У него на счету разбитый самолет.— Какой самолет? — переспросила Полин.— Ты не знаешь? Он водил самолет, — объяснил Спан чисто повествовательным тоном, словно речь шла о простом факте, а не о личной трагедии.— Кэссиди? — не поверила Полин.— Конечно, — кивнул Спан. — Самолет. Большой такой, вроде тех, что каждый день над нами летают. Огромный такой, серебристый. Он был летчиком. А однажды, как пишут в газетах, нагрузился перед полетом, и самолет не взлетел, упал и загорелся. Так что много народу погибло. Кэссиди сунули за решетку. Через какое-то время выпустили, но это у него на счету. Ясно? Так и написано: на счету.— А еще что? — спросила Полин.— На счету?— Нет, про Кэссиди. Что еще пишут про Кэссиди?— Она спрашивает о хорошем, — растолковал Шили Спану. — О хорошем, о том, что не числится на счету. Про светлую сторону картины, например про семью, в какую он ходил школу, в каком колледже учился.— В колледже? — спросил Спан. — Ты говоришь, он учился в колледже?— Нет, об этом он никогда не рассказывал. Только, по-моему, это правда. У него хорошее образование.— По его разговору не скажешь, — пробормотал Спан.— Я тебе объясню почему, — сказал Шили. — Он прошел через определенный процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50