И не эту вонючую белую дрянь. Ржаное виски.Полин радостно улыбнулась, утерла ладонями заплаканное лицо.— Скажи Ланди, пускай запишет за мной, — добавил он и тут вспомнил про пачку денег в брючном кармане. Сунул руку под тонкое одеяло и обнаружил, что брюк на нем нет. Только хлопчатобумажные трусы.Полин быстро выскочила из комнаты. Кэссиди неподвижно и прямо сидел на кровати, гадая, что стало с его штанами. В них, черт возьми, было долларов восемьдесят. Крепко и мрачно сжав губы, он сказал себе, что эти восемьдесят долларов ему нужны, больше у него ничего нет. И вдруг припомнил кое-что поважней денег. Сильная боль миновала, осталась тупая, ноющая, и та утихала. Он чувствовал, как опять обретает рассудок и ясность мыслей. Поднял руку, ощупал шишку на голове. Прикосновение вызвало резкую боль, но это был просто ушиб, не глубокая рана. Шишка сухая, стало быть, кожа не порвана, просто серьезная шишка, и все.Дверь открылась, вошла Полин с бутылкой ржаного виски и пачкой сигарет. Раскурила две сигареты, почти доверху налила два стакана, пододвинула к койке стул, села и протянула Кэссиди сигарету и выпивку.Кэссиди хлебнул виски и покачал головой:— Полин, не хочу тебя утруждать, но мне надо воды. Желудок совсем пустой, придется запивать.— Ну конечно, мой сладкий, пожалуйста. — Она снова выскочила из комнаты и вернулась со стаканом воды.— Спасибо, — сказал Кэссиди и быстро проглотил большую порцию виски.Полин улыбнулась ему:— Теперь глотни воды, милый. Запей.Он хлебнул воды. Повторил операцию с виски и водой. Затянулся сигаретой, очень глубоко вдохнул, медленно выпустил дым, ухмыльнулся и объявил:— Вот теперь лучше.— Замечательно, дорогой. Просто чудесно.Он выпил еще виски.— Теперь слушай, милый, — сказала Полин. — Если я что-то могу сделать, ты только скажи. Все, что хочешь.— Просто сиди здесь, — попросил он. — Просто сиди, пей со мной.Они подняли стаканы и выпили, глядя друг на друга. Потом в небе внезапно сердито треснул электрический разряд, и Полин тихо взвизгнула. Кэссиди быстро глянул в окно, увидел почти кромешную тьму. В высоте вновь прозвучал резкий треск, за ним глухой басистый раскат.— Вот, — сказала Полин, — пей еще.Она снова наполнила его стакан, протянула ему, налила себе. Кэссиди отхлебнул виски, запил водой. Поднял стакан, чтобы снова хлебнуть, и тут заметил, как Полин сидит и смотрит на него. Ее очень худое, очень бледное лицо было бледнее обычного, взгляд необычайно острый, глаза необычайно яркие.— Не подумай ничего такого, — сказала она, — будто Спан мне не нужен. По-моему, мне всегда нужен Спан.Кэссиди опустил стакан на пол, закурил другую сигарету.— Только если ты захочешь увести меня у Спана, — продолжала Полин, — я думаю, сможешь.Он криво усмехнулся и покачал головой.— Ну, в любом случае, — добавила она, — можешь попробовать.Снова треснуло, грянуло, раскатилось высоко в воздухе над “Заведением Ланди”, Полин сильно вздрогнула и пролила немного виски на одеяло на ногах Кэссиди.— Ох, Боже, — вздохнула она. — Иисусе.— Это просто погода, — сказал он, кладя ей на плечо руку, чтобы подбодрить.Но она все дрожала, и губы тряслись.— Ты только послушай. Я до смерти боюсь таких звуков. Думаю, будто пришел конец света.— Вполне возможно.— Ой, нет, — поспешно спохватилась она. — Нет, пожалуйста, Кэссиди, не надо так говорить.— Ну, просто допустим. Какая разница?— Ох, ради Бога. Пожалуйста, милый, не говори так. Прошу тебя, пожалуйста. — Виски из ее стакана лилось на одеяло, потом она бросила стакан, он скатился к изножью кровати. Она опять принялась всхлипывать, обняла ноги Кэссиди под одеялом, стиснула, поднялась выше, к коленям, еще выше.Он схватил ее за руки:— Эй, куда?— Поверь мне. Не скажу, будто мне Спан не нужен.— Так чего ж тебе нужно?— Разве нельзя нам всего разок? Только раз?— Нет, — сказал он. Ему было жалко ее, но никак нельзя было ни говорить, ни показывать это, и Кэссиди сердито рявкнул: — Не можешь как следует удержать стакан с виски — катись отсюда ко всем чертям.— Я не пьяная, милый. Не злись на меня.— Ну тогда ладно. Прекрати. Веди себя прилично.— Смотри, как я плачу. Смотри, как меня трясет. Тут, по-моему, куча причин. Не могу видеть тебя в таком положении. Весь избитый, на голове шишка, нельзя шагу шагнуть из этой комнаты. Прячешься здесь, точно зверь. Слушай, милый, я должна тебе это сказать. У тебя нету шансов. Я знаю, что нету. Разве не видишь? Я просто хочу что-нибудь для тебя сделать, чтобы тебе стало лучше.Он выпустил ее руки, позволил положить ладони себе на грудь. Она обняла его за талию, ткнулась головой в плечо. Он потрепал ее по голове, другой рукой поднял с пола стакан, хлебнул, дал Полин выпить немного виски.— Ну как?— Ох, милый. — Она чуточку приподнялась, стараясь прижаться к нему всем телом. — До чего же поганая жизнь. Порой все отдала бы, лишь бы умереть. Смотри, что они с тобой сделали. Ты чудный, славный, честный человек, и я это серьезно, от всего сердца. И мне потому жутко больно, что знаю: тебя посадят на годы, на годы, на годы. Грязные ублюдки. Все.Он смотрел поверх ее головы, видя кругом на стенах рваные обои.— Ты настоящий друг.— И ты, милый, — сказала она. — Ты для меня лучше всех. Всегда был лучше всех.Они любовно улыбались друг другу, и он спросил:— Ты не сердишься на меня?— С чего мне сердиться?— Ну, ведь я сказал “нет”.— Ну и правильно, милый. Я рада, что ты сказал “нет”. Я, по-моему, чуточку перепила. А теперь успокоилась. Но все равно хотела бы тебе помочь.Тут стены как будто застонали и содрогнулись, снаружи раздался чудовищный треск и грохот, комнату озарила ослепительная сине-белая вспышка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50