– Моя жена болеет, – вдруг вздохнул тяжело Корнилов. – Думаю, до зимы не дотянет…
Юля почувствовала, как онемели ее колени. Такая вот странная реакция на его слова. Оказывается, Корнилов не стал жадным до денег, как говорил ей Шубин, просто ему нужны деньги для лечения жены. Конечно, жалованья следователя прокуратуры разве хватит…
– Ладно, ласточка, до вечера. Позвони, как встретишь, я подъеду…
Таня, смотревшая во все глаза на Земцову, не поняла, почему у той так изменилось настроение, а глаза повлажнели.
– Что случилось?
– У Корнилова жена при смерти, а мы ничего не знали…
Таня присвистнула.
– Вот это да… А что с Крымовым? Тебе помочь приготовить ужин? – Бескровная была реалисткой до мозга костей, и куда больше ее интересовали живые и здоровые, чем незнакомая ей больная жена Корнилова. Юля подумала, что со временем она непременно изменится, просто у нее не было, по всей вероятности, потерь.
– Сначала в морг, потом на рынок… – отозвалась Земцова как можно спокойнее.
– Давай лучше наоборот. Закупим все на рынке, ты отвезешь меня к себе, я начну готовить ужин, а сама поезжай к Чайкину. Пригласишь и его. Знаешь, как он будет рад?!
Юля достала сигарету. Глядя на сухую тонкую палочку, подумала, что сегодня можно выкурить одну штуку. Все-таки Крымов приезжает. А это уже стресс. У Корнилова такое несчастье – еще один стресс. Патрик не звонит вот уже сутки – разве этого мало? Разве мало бед на одну сигарету? Она закрыла глаза и представила себе, что они с Машей, дочкой, встречают Крымова в аэропорту и везут его в их загородный дом, как им всем весело, какой Крымов счастливый и принадлежит только им двоим – Юле и Маше… Когда это было, да и было ли вообще? Она чиркнула зажигалкой и затянулась сладким теплым дымом…

Глава 3

Красивая девушка с не менее красивым именем Вероника позволила поцеловать себя на прощанье Крымову, и напудренная щека ее порозовела. В салоне самолета почувствовалось оживление – через четверть часа посадка в аэропорту Саратова.
– Мне было очень приятно лететь с такой очаровательной девушкой. – Крымов взял ее за руку и вдруг впервые ощутил, что держит не теплую женскую руку, а нечто совершенно безжизненное, не представляющее для него интереса, лишнее, отвлекающее его от основного, ради чего он, собственно, и летит домой, в Саратов. Зачем он, спрашивается, всю дорогу разговаривал с этой девушкой? По инерции? Зачем подробно расспрашивал Веронику о ее жизни, обещал организовать встречу с проректором одного из городских вузов, сказал, что непременно позвонит ей и они встретятся… Старый, избитый сценарий. Он повернул голову и встретился взглядом с широко распахнутыми глазами девушки – длинные, густо накрашенные ресницы, пухлые, ярко накрашенные губы, толстый слой пудры, не скрывающей темные точки пор, пышная грудь, на которой поблескивает золотой крестик, украшенный крохотными рубинами – наверняка подарок очередного любовника… Девушка, каких тысячи. И пахнет она, как парфюмерный отдел супермаркета. Он мог убить с ней тоскливые часы полета, но не более. А девушка не из робкого десятка, сейчас, когда они сойдут с трапа, она привяжется к нему, попросит остановить такси или что-нибудь еще, схватится, не дай бог, за его рукав, и вот в таком виде он, Крымов, появится в зале аэропорта перед своими друзьями – Шубиным, Женей Жуковой, Таней Бескровной и, что самое ужасное, перед Земцовой. И хотя он не был уверен, что она приедет в аэропорт, все равно она непременно встретит его дома с ужином, или он не знает своей жены, пусть и бывшей? Что помешает ей вспомнить то время, когда они были так счастливы? Патрика все равно нет, он в Париже, так что она непременно приготовит для своего бывшего и селедочку с луком, и картошку, и, если догадается – холодную, острую окрошку.
– Я женат, и у меня очень ревнивая жена, – сказал, не сводя глаз со своей соседки, Крымов и состроил озабоченную гримасу. – Может, слышала, Земцова, Юлия Земцова, хозяйка детективного агентства… Она убьет меня, если узнает, что я с тобой всю дорогу любезничал… Ей бы это не понравилось.
– Земцова? Ваша жена – Земцова? Значит, вы и есть тот самый Крымов?
– Что значит тот самый? – насторожился Крымов. – Людоед, пожиратель хорошеньких девушек и сердцеед?
– Ну да, что-то в этом роде. – Лицо девушки еще больше порозовело. – А я все смотрю на вас и думаю…
– Хорошо, это я, и на этом закончим. Что касается моего обещания, то я его непременно выполню. Об остальном советую забыть.
Он вдруг поймал себя на том, что впервые, пожалуй, так грубо разговаривает с девушкой, которой часа три почти объяснялся в любви и которую чуть не соблазнил прямо в самолете, а теперь вот не знает, как от нее избавиться. Он удивился еще больше, когда внезапно почувствовал отвращение к запаху этой девушки, к ее жестким желтым локонам, покачивающимся на висках, как тонкие металлические пружинки, к ее напудренным щекам и полным, вызывающе красным губам. Его возбуждение как рукой сняло. Он обмяк и сидел теперь с отсутствующим видом, уставившись в иллюминатор, в котором показались наконец островки мерцающих огоньков, затем засиял, раскинувшись, как роскошное сверкающее покрывало, большой город.
Девушка, имени которой он уже не помнил, мяла в пальцах носовой платок…
Он вспомнил Земцову, ее тонкое лицо, насмешливый взгляд светлых глаз, упрямый рот, и вдруг понял, что не готов к встрече с ней, что волнуется, что не знает, как себя с ней вести, чтобы не спугнуть, не потерять ее снова, как терял много раз…
…С тяжелой сумкой на плече он появился в зале аэропорта, и первым человеком, которого увидел, оказался Виктор Львович Корнилов, немного постаревший, бледный, как если бы он был болен, но очень близкий и родной, настолько, что скупой на нежности Крымов, не выдержав, бросился к нему и крепко обнял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11