Он не сдержался и дважды ударил его в грудь.
- Какой еще!... Дурак!!... Что б духу твоего, дурак!... Сегодня же!... Скотина!!... Я тебе покажу этот... истояник этот!
Варданян неспешал прошел к столу, сел с таким видом, будто намеревался здесь остаться навсегда и, с вызовом глядя на Сосновского, сказал:
- Ничего у вас не выйдет, Виктор Ильич. Меня моя работа вполне устраивает и увольняться, во всяком случае, в ближайшее время я не намерен.
Виктор Ильич ошарашено смотрел на своего подчиненного и никак не мог понять - что же происходит?
Это он почему так... наглец!... Ведет себя почему?... Уверенно почему?... Может, кто стоит, ага?... За ним кто?... Может, этот... Как его... Президент... Может, президент?... Может, одна того... шайка, ага?... Это же бунт на этом... На корабле на этом... Бунт?!... Но ничего, они ещё того... Они ещё пожалеют!... Очень, ага.
- Это ты почему такое, дурак?!... Забыл с кем, ага?!... Обнаглел!
- Да вы садитесь, Виктор Ильич, - спокойно посоветовал Варданян и даже улыбнулся при этом. - А то мне неудобно говорить, когда вы стоите.
Сосновский окончательно растерялся. В подобной нелепой ситуации он оказался впервые. Голова кружилась. А пол кабинета, будто палуба корабля в восьмибальный шторм, уходил из-под ног. Поэтому он счел за лучшее воспользоваться советом генерала и вернулся на место. Тот продолжал:
- Вам, Виктор Ильич, придется с этим смириться. И знаете - почему?
- Ну-ну... Интересно, ага?
- А потому, что зная ваши методы, я решил себя обезопасить и снял шесть копий с обеих кассет, которые отдел надежным людям. Искать этих людей не советую. Вы все равно их не найдете. Увольняясь из КГБ, я уничтожил все свои архивы. А теперь представьте, что будет с вами, если что-то случиться со мной. Так что, Виктор Ильич, мы теперь с вами обречены на сотрудничество. И потом, более опытного, знающего свое дело работника вам все равно не найти.
Сосновский вдруг ощутил, как внутри у него что-то клокочет, рушится, распадается и он уже не в силах это остановить. И от этого ощутил такую усталость, Так стало жалко себя, что захотелось убежать от всего этого куда подальше.
Как же так?... Ни на кого... ничего... Сволочи!... Сколько сил, чтобы все это... А они?... Он их того... В люди, можно сказать... А они?... Самые надежные, ага... А что уж эти... Другие?... Что?... За что?... Что он им того... сделал, ага?
И от бессилия что-либо изменить в данной ситуации и беспомощности, он проговорил так, будто жаловался самому себе:
- Как же тебе не того... не стыдно? Как?!... Ты мне... Я тебя... Шантажист!
- Ну зачем же вы так! - укоризненно проговорил Варданян. - Работа у вас явилась для меня хорошей школой. Я многому у вас научился, Виктор Ильич.
- А-а! - лишь махнул рукой олигарх. - А где эту... кассету? Где?
- У того же Иванова в сейфе.
Сосновский долго смотрел перед собой невидящим взглядом, что-то обдумывая, затем перевел его на Варданяна.
- А не ты ли, Алик Иванович, все это... организовал все это?... Очень уж того... похоже, ага.
- Как вам, Виктор Ильич, не совестно такое говорить! - обиделся генерал. - За все мои годы меня ещё никто не смел упрекнуть в нечестности.
- Да ладно... Чего уж тут... Передо мной тут? Чего?... Такой же того... Как все, ага... Ты вот что... Устал я... Ты ступай давай.
Варданян встал и спокойно покинул кабинет босса. Он торжествовал. Теперь этот уродец не посмеет его и пальцем тронуть, так как в сущности своей он трус. Трус и ничтожество!
После того, как за шефом службы безопасности закрылась дверь Виктор Ильич дал волю обуревавшим его эмоциям и заплакал.
Никто его того... не любит, ага... Никто... Вот она - смерть, о которой Этот... говорил Этот... Это есть его смерть... Стоит только одному... как все здание того... Рухнет все здание... Сколько сил... Неужели все этому... псу этому... под хвост, ага?!... Зачем тогда все... все это? Зачем? Он - зачем?... Страшно!
Ровно в семь Виктор Ильич в сопровождении трех телохранителей вышел из офиса и направился к своей машине. Расстояние до неё было метров пятнадцать, не больше. И тут он заметил незнакомого седого мужчину в прокурорской форме, направлявшегося прямо к нему, и сразу понял о какой смерти говорил Этот. Почувствовал себя таким маленьким и несчастным, захотелось поскорее преодолеть эти десять метров и юркнуть в спасительную бронированную машину. Но от непомерного страха ноги будто свинцом налились, и он с трудом ими передвигал. Во рту пересохло. В сознании промелькнула глупая, нелепая мысль о том, что вот сейчас он умрет, но так и не поест любимых когда-то им пирожков с ливером. Расстояние между ним и "прокурором" стремительно сокращалось. И вот за спиной того он увидел Этого, огромного, черного, страшного. Он презрительно смотрел на Сосновского и злорадно смеялся. "Поделом тебе, мерзавец! Поделом! - громко проговорил Этот. Много ты, вурдалак, попил людской кровушки. Настало время ответ держать. Скоро все там будем".
- Не хо-о-очу-у! - истошно завопил Виктор Ильич. - Умирать не хочу-у!
Крик отнял последние силы и он потерял сознание. Потому не мог видеть, что случилось уже в следующий миг. А жаль!
Глава двенадцатая: Калюжный. Поступок.
Я решил это сделать вечером, когда Сосновский выйдет из офиса. В это время на улицах больше народа.
Утром я сходил на вокзал и забрал из камеры хранения сумку. Вернувшись, достал из него мундир и долго, тщательно гладил. Принял ванну, побрился, внимательно осмотрел себя в зеркало. Порядок. Следов побоев почти не было видно. Вот только взгляд какой-то странный, холодный и блестящий, как у наркомана. Он будто мне не принадлежал и рассматривал меня уже с обратной стороны жизни, из другого мира, Глупость. Мистика! Нервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96