А жить-то хочется, Елена Андреевна?
— Хочется. — Лена простодушно глянула в глаза полковника. — Но я говорю вам правду. Пленки нет.
— А куда же ты бежала сломи голову, родимая?
— Во-первых, я никуда не бежала. Я стояла и ловила машину. Мне нужно было ехать к клиенту я опаздывала. Повторяю одно: если бы я поверила Леле, то бежала бы известно куда. И пленка была бы со мной. Но я изначально ей не верила. Она еще в больнице плела мне столько баек, что верить ей мог лишь умалишенный.
Зверев спокойно набрал номер телефона:
— Степаныч, ты где? Квартиру прошмонали? Так чего же вы!!! Какого х..!
Он швырнул трубку на рычаг.
— Что ж, голубушка, дело терпит. Давай пока поболтаем. Поговорим о делах наших скорбных, как сказано в одном кино.
— Алексей Васильевич, это вы устроили мне автомобильную катастрофу? — спросила вдруг Елена.
— Я, — добродушно рассмеялся Зверев. — Ты часто стала возникать на моем пути, Калинина. Зря. Зачем было лезть в дело Чернова? — Так вот оно что! Значит, все, что рассказывал Чернов, было правдой!
Этот Миша — не то спецназовец, не то омоновец, — он не из ваших, случаем?
— Из наших, деточка. Был из наших. Какой он спецназовец? Только в определенном смысле. Охранял данный объект, придурок.
— Значит, людей в детском саду действительно он заразил? И детей и взрослых?
— Что ж поделаешь? Всякое бывает. Помешала Мишане соседка, а пострадали другие. Правда, он тоже пострадал. И отстрадал, — с ухмылкой добавил Зверев, глянув на охранников. — А что? Твой-то сыночек тоже заболел, что ли?
— Когда я отсюда выйду, я добьюсь того, чтобы вы за все ответили, — процедила Елена.
— Уморила! Когда она отсюда выйдет! Никогда ты отсюда не выйдешь, дура! Теперь ты влезла совсем уж не в свое дело. Ты все время заползаешь букашкой в отлично отлаженный механизм. И норовишь вывести его из строя. Да…
Ломать — не строить. Так что сама виновата. А могла бы жить и жить.
Лена смотрела в окно. Зазвонил телефон. Зверев включил громкую связь.
— Алексей Васильевич! В квартире кассеты нет. Все перепахали.
Лена поймала краем глаза взгляд Зверева. И продолжала смотреть в окно.
— Что ж, на нет и суда нет. Вы вот что, голуби. Вы затихаритесь там в парадном. Постерегите мужа Елены нашей. Пусть в квартирку войдет, не мешайте.
Пусть оглядится. А если выйдет, обшмонайте его. Ну и так далее. По обстановке.
Ясно?
— Ясно. Конец связи.
— Чайку-то не хочешь, Калинина? — мирно спросил Зверев.
— Нет.
— Ну, на нет и суда нет, — повторился полковник.
…А Саня ждал Елену около часа, бродя по аллеям парка. Позвонил из автомата домой. Никто не ответил.
— Да она нас бросила. На хрен мы ей сдались? — пробормотал он, попутно обнаружив какой-то подъезд с незапертым подвалом. Достал из кармана шприц и ампулу, спустил брюки. — Плевать на все. На всю эту жизнь гребаную… — бормотал он, пытаясь попасть в вену. Вводить наркотик самому было очень неудобно. Вот Лелька делала это в один момент. Саня матерился.
Через час, в состоянии абсолютного наркотического опьянения, он доплелся до квартиры на Литовском.
Глава 37
ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ

В четвертом часу пополудни Виктор Галкин проезжал на редакторским джипе мимо собственного дома. Сорвалось интервью с очередным депутатом — у депутата возникли неотложные дела. А следующее мероприятие — пресс-конференция весьма известной и не любимой горожанами дамы, супруги очередного политического изгнанника, — должно было состояться в шестнадцать тридцать. После чего следовало привезти в редакцию материалы для завтрашнего номера и обрести свободу на целый месяц. Все, господа! Имеет бедный папарацци право на отдых?
Имеет.
— Тормозни, Андрюша. Раз уж мы оказались рядом и поскольку «окно» образовалось, давай ко мне заскочим, пообедаем?
— Не, Виктор Сергеевич, я днем не обедаю. А то в сон потом тянет. Я уж лучше по магазинам пока проедусь. Ритка целый список дала. Я ведь тоже последний день.
— О! Тогда купи и мне продуктов. Наше Простоквашино супермаркетами не располагает.
Витя достал свой список и сунул его под щиток вместе с деньгами.
— Встречаемся в шестнадцать ноль-ноль. Ты уж к подъезду моему подрули, чтобы я продукты закинул, ладно? Вон под эту арку вдоль дома. Пятый подъезд.
Могу я хоть раз в жизни использовать служебное положение в личных целях?
— 0'кей, — откликнулся Андрей. — Да, может, я вам и занесу? Какой этаж?
— Этаж четвертый. Но занесу я сам. Старик я, что ли?
Галкин пересек двор, зашел в подъезд. Лифт не работал. Все мальчишки, хулиганье! Пришлось подниматься через второй подъезд, снабженный лестницей.
Где-то вверху слышалась тихая речь.
— Пацанье, это вы замыкание устроили? — крикнул ввысь Галкин.
Голоса смолкли. Хорошо еще, что этаж у них четвертый, а не тринадцатый, скажем.
Открыв двери квартиры, Галкин обомлел. Полнейший кавардак.
— Алена?
Тишина. Странно. Дверь закрыта на один замок. Значит, кто-то должен быть дома. Витя похолодел, кинулся в комнату. Жены не было. раскиданные по полу вещи, вытряхнутые ящики стола свидетельствовали о том, что в доме побывали воры. Витя кинулся во вторую комнату — Елены не было и там. И вообще нигде.
Слава богу, мысленно перекрестился Галкин. Значит, нагрянули без нее. Была бы дома, черт знает что могли бы сделать. Но… Почему квартира закрыта на ключ?
Витя кинулся к входной двери. Никаких следов взлома. И ключ вошел в замок свободно, как обычно. Витя повернул ручку дверного замка таким образом, что открыть квартиру снаружи при помощи ключа было невозможно. Так, на всякий случай. И принялся за более тщательный осмотр.
Да что украли-то? Еленина дубленка, Кирюшина шуба, его собственная меховая куртка — все это валялось на полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84