– заговорил вновь Хвощев.
– Ты что, за мной в бинокль наблюдаешь?.. Что там случилось, поконкретней можешь объяснить?
– Женщина с моста прыгнула.
– Насмерть убилась?
– Конечно, насмерть, – без тени сомнений заявил Хвощев. – Там высотища какая, а внизу асфальт. Много ли старушке надо!
– А кто сообщил об этом? – спросил капитан Панфилов, придерживая ухом трубку и на ходу одеваясь.
– Кто-то из прохожих позвонил на пульт «02».
– Ясно, – вздохнул Анатолий. – Жаль, что первыми женщину обнаружили не работники милиции с того желтого «уазика». При умершей может не оказаться документов.
В общем, впереди замаячила перспектива длительного опознания самоубийцы, да и самоубийцы ли на самом деле?..
– Ну ладно, Хвощев, пока. – Анатолий положил трубку и сделал скорбное лицо.
– День рождения человеку не дадут спокойно отпраздновать, – досадливо произнесла Александра Прокофьевна. – Положить тебе что-нибудь на дорожку?
– Нет, мам, – застегивая куртку, сказал Анатолий. – Я ненадолго. Да и зрелище, которое мне предстоит сейчас увидеть, вряд ли будет способствовать аппетиту.
– Может, и мне с тобою, коллега? – спросила Валентина Андреевна Глушенкова.
– Не надо, – ответил Анатолий. – Дело пустяковое. Помощь не потребуется.
Возле трупа было полным-полно зевак. Два молоденьких сержанта из патрульно-постовой службы явно работали в органах недавно. Они пребывали в состоянии полной растерянности.
– Удалите посторонних на положенное расстояние, – скомандовал им Панфилов, ткнув в лицо сержантов свое удостоверение капитана милиции.
Указания старшего по званию было выполнено. Сержанты, правда, вряд ли знали, что такое «положенное расстояние», равно как не знал этого и сам Анатолий. Тем не менее работа пошла. Панфилов стал осматривать труп.
На вид женщине было лет пятьдесят пять – шестьдесят. Ее одежда и обувь пребывали в ветхом состоянии, которое красноречиво свидетельствовало о бомжацком прошлом покойной. Слипшиеся в клочья волосы, крепкий запах спиртного… Впрочем, следователь Панфилов не любил делать поспешных выводов. Поэтому он решил обратиться к сержанту, который встал как пень в изголовье трупа и в оцепенении наблюдал, как все больше и больше удлиняется струйка крови, текущая из уха лежащей на асфальте женщины.
– Когда это произошло? – задал вопрос Анатолий.
– Минут пятнадцать назад, – ответил сержант, оторвав наконец взгляд от кровавого ручейка.
– Свидетели есть?
– Есть. – Милиционер указал пальцем в сторону толпы. – Вот эта женщина говорит, что все видела.
Панфилов подошел к женщине, на которую указал сержант.
Свидетельница лет шестидесяти имела грузную фигуру и волосы, выкрашенные в рыжий цвет и завитые мелкой «химией»… Практика показывала, что вышеописанный тип свидетеля либо совершенно никудышный, либо излишне дотошный и способен говорить, пока не выдохнется.
– Вы видели, как эта женщина падала?
– Нет. – Этим ответом свидетельница обрубила все радужные надежды следователя. – Как она падала, я не видела.
На всякий случай Анатолий решил прибегнуть к тактике «разговора по душам».
– Простите, я не представился, – произнес он. – Меня зовут Анатолий Панфилов, я – капитан милиции. А вас как зовут, позвольте узнать?..
– Евдокия Дмитриевна Безрукова, пенсионерка, – назвалась женщина.
– Евдокия Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, подробно, что вы видели? – попросил Анатолий, бережно взяв женщину за локоть и отводя ее немного в сторону.
– Уф-ф, даже не знаю, с чего начать, – предвкушая возможность выговориться, заволновалась свидетельница.
– А вы начните с того, как вы здесь оказались.
– Очень просто… Я сегодня у золовки в гостях была, у Антонины. Засиделись мы, значит, дольше, чем обычно. И она мне и говорит, оставайся, мол, ночевать. А я отказалась. Думаю, чего это я их стеснять буду, у нее ведь, кроме нее самой, в доме еще муж – инвалид, участник войны, сын старший и сноха. А у той дети. Нарожала сдуру четверых, теперь вот не знает, как их обуть и одеть. Хорошо еще…
– Значит, вы шли мимо моста… – поспешил перебить ее Анатолий, чтобы перевести разговор с темы постоянно рожающей снохи в более продуктивное для следствия русло.
– Я ведь здесь нечасто хожу, – продолжала женщина. – Не нравится мне эта дорога. Одни булыжники под ногами. Пока до асфальта доберешься, всю обувку изобьешь. Я хожу здесь, только когда дождик пройдет и основную дорогу размывает. Она ведь, основная дорога-то, – сплошная глина. Когда сухо, идти одно удовольствие, но после дождя хоть на лыжах катайся. И когда ее заасфальтируют?
– А как вы заметили упавшую женщину? – торопил события Панфилов, чувствуя, что впереди маячит обсуждение работы жилищно-коммунальных служб города.
– Да очень просто. Иду я, значит, по булыжникам этим, под ноги как следует смотрю, чтобы не упасть, вдруг слышу удар. Будто тяжелый камень на землю с моста упал. Вправо-то повернулась, а – матушки! – это ж вовсе и не камень, а женщина! Я подошла к ней, смотрю, а вокруг кровищи!.. Ну, я сразу к телефону-автомату побежала в «Скорую» звонить и в милицию…
– А давно это было?
– Минут двадцать назад, может, чуть больше…
– А когда вы подошли к упавшей женщине, она была жива?
– По-моему, жива, – пожала плечами свидетельница. – Даже вроде хрипела, будто сказать что-то хотела.
– Вот дьявол! – выругался Панфилов и, развернувшись в сторону одного из милиционеров, спросил: – Сержант, вы у этой женщины пульс проверяли, когда приехали?
– Нет. А зачем? Нам по рации сообщили о трупе, а не…
Тут лицо сержанта пошло пятнами. До него, видимо, дошло, какую чудовищную некомпетентность допустили он и его коллега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94