Уже первая его фраза стала многообещающей.— А побеседовать с вами, Евгения Игоревна, я хотел вот о чем. — Бородин прищурил левый глаз, как охотник, готовящийся выстрелить. — В каком случае человек имеет право брать на себя функции Бога и решать, кого карать, а кого миловать? И какими качествами он для этого должен обладать?Видимо, подразумевалось, что он, Олег Петрович Бородин, как раз всеми нужными свойствами обладает и может хоть сейчас записываться в штатные карающие ангелы. И все это, естественно, в отличие от меня!Я угадала.— Вот взять хотя бы вас! Оставим даже то, что вы излишне самонадеянны и не очень сообразительны. В самом деле оставим!.. Но есть некоторые морально-нравственные аспекты, которые обойти нельзя… Кому вы пакостили?Людям, абсолютно незнакомым и не сделавшим вам ничего плохого! Выслушивали только одну сторону и резво бросались зарабатывать свои денежки! И не надо мне рассказывать, что вы искренне верили вашим заказчицам! Ради Бога, не надо!.. Вы никому не верите, кроме самой себя. Не знаю, какие уж у вас были отношения с господином Пашковым, но вот так запросто начать подозревать близкого человека черт-те в чем?! На основании каких-то там жалких цитаток! Я думаю, ему крупно повезло, что он с вами расстался. Душевно рад за этого молодого человека!А ведь он был прав! До обидного прав. Слишком быстро и без особых мучений я смирилась с мыслью о том, что Сергей — убийца. Конечно, все складывалось очень логично. Конечно, я была напугана. Да и обида за это «звездное» приключение все еще ныла в моем сердце. Но ведь я его когда-то любила! Или мне казалось, что любила? И как я после всего этого смогу посмотреть ему в глаза? Если, конечно, такой случай еще представится.Бородин же продолжал рассуждать:— Скажете, что я поступил точно так же, как вы? Нет! Я всего лишь отомстил! Причем сделал это красиво. Гораздо красивее, чем вы! Шекспир, знаете ли. Никакой пошлости, никакой вульгарности. Вы понимаете, о чем я?Если бы я не чувствовала его обидной правоты,. если бы до сих пор была уверена в том, что занималась безукоризненным с нравственной точки зрения бизнесом, то непременно отозвалась бы с готовностью и громко, как на пионерской линейке: «Конечно понимаю! О хрюшке Даше, с которой вас застали в спальне, и о том, как вытянулись при этом физиономии ваших коллег».Но Олег Иванович знал, что возразить мне нечего, поэтому держался с великолепным спокойствием и уверенностью. Каким бы он ни выглядел противным, гадким, дешевым и кичащимся собственной оригинальностью, но отчасти он был прав!— Я бы мог запросто размазать вас по стенке, не особенно утруждаясь! Вы бы приползли ко мне на коленях уже на следующий день, но… Немного мудрости и терпения — и вы сделали это сами, добровольно! Вас не то что не пришлось тащить за шкирку — я сильно опасался, как бы вы не рванули ко мне на поклон впереди присланного за вами джипа!И снова он был прав. Но, Господи, как не хотелось в этом признаваться!— А если бы я не позвонила? Перебудила бы соседей, попросила вызвать милицию, повесилась бы, в конце концов, от страха?— Ну, вызвали бы вы милицию и что бы сказали? Кто-то стучится у вас под дверью и свистит на кухне? Кстати, это была простейшая пищалка с часовым механизмом! Ольга подложила ее в вентиляцию, пока вы носились по Москве, Да на вас бы посмотрели как на чокнутую! А насчет повеситься…Такие, как вы, не вешаются. Поверьте, вы бы позвонили, Женя! Не утром, так днем. Не днем, так вечером. Я сделал бы так, чтобы вы позвонили…И словно иллюстрацией к его словам раздался резкий телефонный звонок.Бородин снял трубку, пару раз коротко бросил «да», потом лицо его побагровело, а маленькие глазки заблестели нехорошим огнем. Выматерился он глухо, но вполне конкретно, трубку на рычаги швырнул так, что я всерьез испугалась за целостность роскошного аппарата. Каюмова, видимо уже пожалевшая о том, что так не вовремя заикнулась о финансировании какого-то там проекта, вся подобралась, приготовившись по команде «брысь!» сорваться с места. Леха только стрельнул в мою сторону круглыми глазами.Ольга взглянула на Олега Ивановича заботливо и встревоженно.— Та-ак… — врастяжку проговорил он и опустил на стол свой внушительный кулак. Не ударил — просто опустил, но этого было более чем достаточно. — Та-ак… Сидеть всем на местах…Немного подумал, снова переключился на внутреннюю связь и приказал невидимому собеседнику:— Макс, езжай сам на Устинье векую, проследи, чтобы все убрали аккуратно. Ну и разберешься — в общем, сам знаешь… Дальше, организуй заверенную телеграмму откуда-нибудь с Урала или из Сибири с просьбой уволить по собственному желанию. Да! Естественно, от его имени, не от моего же! С милицией к хренам собачьим засветились и с уродом этим из морга… Все, давай!Потом медленно обвел взглядом кабинет, остановившись на каждом лице по очереди. Не знаю, кому как, а мне стало жутковато. Теперь это был нормальный Олег Иванович Бородин, «условно-досрочно освободившийся пахан», без признаков излишней интеллигентности или хотя бы вальяжности.— Так, суки, — сказал он в точном соответствии со своим новым образом, — там в незапертой квартире валяется мертвый Бирюков. Кстати, зарезанный ножом. И подох он не час и не два назад. Причем кто-то его ударил, а кто-то еще пытался остановить кровь. Сейчас вы мне живенько, во всех подробностях расскажете, кто из вас его видел последним и о чем он в этот последний раз говорил. А потом быстренько расползетесь отсюда, и не дай Бог кому-нибудь из вас хоть вслух, хоть про себя вспомнить об этой истории! Все меня поняли? Вот так-то! Часть третья«УБИЙСТВО ГОНЗАГО»
Я ненавидела театр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115