"Он же теперь меня проклянет! Проклянет! Он подумает, что я специально ребенка убила" "Кто?" - спрашиваю. И тут выясняется, для кого она эту малышку спасала...
В кабинете было по-прежнему светло. Веселое летнее солнце пробивалось сквозь белые казенные шторы, но у Лили перед глазами потемнело.
- Для кого? - переспросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Для хахаля своего бывшего. Любовь всей её жизни! Вот дура Алка, всегда я ей это говорила!.. Роман у неё был чуть ли не на первом курсе с одним молодым кобелем. Вадимом звали, в техническом ВУЗе учился. Он с ней, простите уж за такую подробность, переспал и расстался преспокойненько, а она потом сколько лет страдала! Все "люблю его, не могу". Он, значит, завел себе девку. То ли фотомодель была, то ли какая-то "мисс" - в общем, красивая очень. Собирался на ней жениться. Алка плакала, конечно, но потом смирилась. Сама замуж собралась. Солидный человек за ней ухаживал, с деньгами. А тут этот Вадим с девкой своей разбегается, девка беременная, на аборт опоздала, ложиться делать искусственные роды... Вы слушаете, девушка?
Она слушала. Она ловила каждое слово. Но, кажется, уже знала, что услышит дальше.
- ... Так вот. Алла - добрая душа, звонит ему и предупреждает: "Видела твою подругу. Она к нам в клинику легла". Тот летит в клинику, умоляет Аллу спасти девочку и отдать ему. Она тоже долго отказывалась. Он говорит: "Я её выращу". Тогда она ему объясняет, что, в таком случае, надо жениться, чтобы оформить фиктивные документы, да и, вообще, за ребенком нужно ухаживать... Вот вы бы девушка на ком после таких слов женились? Учитывая то, что между ними когда-то существовали отношения, а у Вадима этого в тот момент на примете точно никого не было - он же все по свой беременной страдал!
- Вы имеете в виду, что он должен был жениться на Алле?
- Хочу! - Бородянская уперлась обеими руками в пышные бока и склонила голову к плечу так игриво, будто собиралась танцевать "Калинку". - Хочу! Потому что это было бы честно! Тем более, Алла и красавица, и умница, и готовит прекрасно, и любила его так. А кроме того.., - она подалась вперед. - Мне кажется, он все-таки дал ей повод на что-то надеяться! Алла тут же отношения со своим женихом разорвала, счастливая ходила, костюм новый купила, платье... А этот паразит взял и женился на какой-то молодой сучке. Просто взял и женился и в лицо это Алке бросил. Поиздевался над ней. Причем пригласил её в ресторан, типа того, что поблагодарить за ребенка, там и сказал. Она-то рассчитывала, что он ей в этот день предложение сделает. Вот так... А ребеночек как раз на следующее утро умер.
- Спасибо, - Лиля судорожно сглотнула. - Вы очень помогли. Теперь да, теперь все предстает в другом свете...
Нина Андреевна отмахнулась:
- Помогла! А-а-а! Пусть увольняют! Ладно бы за дело, а то ведь спасла двоих считай! И ребенка, и Алку... Ничего, будем с ней на досрочной пенсии вместе сидеть, помидоры выращивать. Или вон к метро газетами торговать пойдем, там как раз продавцы требуются... Наказывайте! Только вот беременную эту, которая своими руками заявление подписала, чтобы плоду жизнь не сохраняли, никто почему-то не наказывает. И Вадима с работы не уволят, будьте уверены! Будет себе жить, растить дочь, спать с молодой женой... Хотите я вам, кстати, его покажу?
Она поднялась. Тяжело переваливаясь, подошла к шкафу, пошарила в журналах и книгах, достала коричневую общую тетрадь. Открыла, рассмотрела на свету какую-то фотографию, подозвала Лилю:
- Вы подойдите, подойдите сюда, девушка!
Лиля подошла, заглянула Бородянской через плечо. Фотография была старая, черно-белая. Комната в студенческом общежитии, стол. На столе сковородка с жареной картошкой. Вокруг сковородки семеро молодых людей с вилками в руках и улыбками на физиономиях. Двое парней, один из которых Вадим, остальные девчонки.
- Вот он, - Нина Андреевна ткнула в лицо Бокарева розовым пальцем. Кобель чертов! А вот она...
Алла тоже улыбалась и неуверенно пыталась склонить голову на плечо Вадиму. Он, похоже, не особенно этого жаждал. Гораздо больше его привлекала картошка, кособокой горкой поднимающаяся над сковородкой.
- ...Всю жизнь о нем думала. Свет в окошке! Он, он, только он! Ноги ему была готова мыть и воду эту пить, но чувств своих не показывала. Мне вот плакалась только да ещё Надежде... Вот, кстати, Надежда, - палец переместился к лицу хорошенькой темноволосой девушки. - А он... Уж не знаю, каких он там прелестниц себе выбирал, что в первый раз, что во второй. Не знаю, чем они так были лучше Аллы...
- Простите.., - Лиля, очнувшись, вздрогнула и отвела, наконец, взгляд от фотографии. От рук с вилками. От семи рук с вилками, тянущихся за картошкой. - Простите, я немного отвлеклась.
Бородянская прерывисто вздохнула:
- Да я ничего такого особенного и не говорила. Просто надо было видеть Алку, когда она в истерике заходилась, когда я от неё все ножи и ножницы в доме прятала, а она кричала: "Все равно жить не буду! Или сама умру или его убью. Или подстилок этих чертовых, которые два раза его у меня отняли!"
- И убила, - тихо проговорила она.
- Что?
- Убила, - внятно и спокойно повторила Лиля. - Это я так думаю. Ваша Алла, похоже, просто сдержала свое обещание. Убила одну из "подстилок" и ещё надеется убить вторую... Руки с вилками. Она ведь была врачом, она изучала медицинские карточки рожениц, ведь правда?
Отдала фотографию, повернулась на каблуках и стремительно вышла из кабинета.
* * *
Она снова думала о белых волосах, когда стояла перед книжным шкафом в Маринкиной комнате и задумчиво теребила кисточку на хвосте игрушечного львенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111