– Дайте-ка мне подумать… вероятно, я бы проследила, где старуха прячет свои деньги, возместила бы свои убытки и удрала!
– Откровенно сказано, надо отдать вам должное!
– Я бы не позволила держать меня в дураках.
– О дураках тут нет речи. Возможно, мисс Санд тоже пришла к хорошей идее завладеть спрятанными деньгами и была застигнута миссис Гэр. Вы все ещё исключаете, что она могла совершить это убийство?
19
В ту среду состоялся ещё один только допрос: мистера Баффингэма. Штром поручил своему сотруднику Вэну позвонить в аптеку и попросить Баффингэма прийти домой во время его перерыва на ужин. Он явился вскоре после шести часов и был сразу же препровожден к нетерпеливому Штрому.
Наш обычно такой хладнокровный лейтенант полиции был сейчас возбужден. Он хотел как можно быстрее просмотреть полицейские протоколы по делу о самоубийстве Розы Либерри. С тех пор, как он обнаружил, что и Уэллер, и мисс Санд знали миссис Гэр в её мрачном прошлом, все его усилия были сосредоточены на том, чтобы вскрыть ещё существующие неясности.
Баффингэм вошел в комнату в своей обычной неуклюжей манере. Он окинул нас безразличным, неприветливым взглядом, как будто он вообще был не с нами, а в каком-то другом, неизвестном нам мире. Похоже, что и от нас никакой приветливости он не ожидал.
Он имел сына, и этот сын был в тюрьме. Это отстраняло его.
Я не могу себе представить, что существует большее разочарование в жизни, чем разочарование отца в своем неудавшемся сыне. Как гордятся отцы своими детьми, особенно, если это сыновья! Как они участвуют в их играх, их первых уроках, их глупостях! Конечно, мистер Баффингэм должен был внутренне очень страдать.
Штром внимательно посмотрел на него и дал короткое пояснение о сути этого допроса.
Показания Баффингэма были коротки и просты. Он работал до полуночи, домой пришел пешком, так как его автомобиль находился в ремонте. Недалеко от Эллиот-хауза он встретил мистера Гранта. Они вместе пришли домой. Он лег спать и был разбужен суматохой во вторник утром.
– Мы тут узнали кое-что новое, Баффингэм, – сказал лейтенант Штром, когда тот закончил свой нехитрый рассказ. За безразличным тоном, которым Штром сказал это, скрывалось едкая ирония.
– Легко ли вас шантажировать?
Темные глаза Баффингэма оглядели нас, одного за другим. Но ничего необычного он не обнаружил.
– Вы имеете в виду меня, лейтенант?
– Да, вас!
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– О шантаже. Вас ведь шантажировали, не так ли?
– Вы шутите?
– К этому я вовсе не расположен, поверьте мне!
– Почему же меня должны шантажировать? – Баффингэм искоса взглянул на офицера.
– Именно это мне бы очень хотелось узнать.
Ни от кого из находящихся в комнате не могло ускользнуть выражение облегчения, появившееся на лице Баффингэма. Казалось, то обстоятельство, что Штром не знал, в чем, собственно, дело, чрезвычайно успокоило Баффингэма. Этот мужчина все ещё выглядел утомленным и затравленным, но страх, появившийся в его глазах при слове «шантаж», исчез.
– Каким же образом кто-то мог бы меня шантажировать? – спросил он пренебрежительно. – Я ведь не совершил никакого преступления. Только потому, что мой мальчик очутился в затруднительном положении, вы теперь пытаетесь что-то повесить на меня, так?
– Сколько вы зарабатываете в аптеке, Баффингэм?
– Восемнадцать долларов в неделю. Жалкие гроши!
– Восемнадцать долларов в неделю?
– Да.
– Вы не ошибаетесь?
– Конечно, нет. Ни больше, ни меньше. Если мне уже не верите, спросите у шефа.
Тихо и вкрадчиво Штром заметил:
– В таком случае, платить по девять долларов в неделю за жилье довольно большой расход, не так ли?
Вновь Баффингэм окинул быстрым взглядом всех, по очереди.
– Ах, вот что – вы говорите о той сумме, которую я платил за квартиру этой старой женщине в последнее время! – Он откинул голову назад и громко рассмеялся. – Значит, вот откуда ветер дует! Отличная шутка! Шантаж! Ха-ха! Нет – я долгое время был безработным и не мог платить за жилье. Позже старуха стала еженедельно начислять мне недоимку. С тех пор, как я работаю в аптеке, мне приходится платить за комнату в три раза больше, чем она стоит. Я и так уже намеревался вскоре переехать отсюда.
Если он лгал, то лгал искусно. Он вел себя так, как будто не было никакого убийства, не предпринималось никакого покушения, а этот полицейский допрос не имел ни малейшего значения. Штром обратился к методу, который он уже применял по отношению к мисс Санд.
– Если вы из восемнадцати долларов в неделю девять отдаете за квартиру, то на жизнь вам остается только девять долларов. И машину содержите тоже на эти деньги?
Баффингэм небрежно махнул рукой.
– У меня есть ещё кое-какие дополнительные доходы. В аптеке это не так трудно. Ведь ничего другого не остается. Надеюсь, вы не станете осуждать меня за это, лейтенант.
Бафффингэм держался значительно лучше, чем несчастная мисс Санд.
– Я слышал, ваш сын пытался бежать.
– Не понимаю, к чему вы клоните?
– Напротив, вы это очень хорошо понимаете. Оттуда же происходит и ваша пила.
– Пила?
– Прикидываетесь дурачком?
– Я – нет, – язвительно заметил Баффингэм. С каждой минутой он становился все более надменным и саркастичным и, похоже, чувствовал себя очень уверенно.
– Пожалуйста, без шуток! Итак, откуда вы взяли эту пилу?
– У меня нет никакой пилы.
– Чем вы отвинчивали винты?
– Какие винты?
– На подвальной двери!
– Я не знаю ни о какой подвальной двери!
Такой ответ, естественно, дал бы каждый из жильцов этого дома – во всяком случае, те, кто ничего не знал о двери, ведущей к кухне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73