Что ты боишься потерять? Ведь если завтра не появишься перед своим народом, ты будешь обесчещен, опозорен — и не спасется Тула. Выпей зелье, мой господин! Что может потерять старик?
— Да будет так! — сказал, смеясь, Кецалькоатль. — Пусть приведут Койотлинауаля. Что может потерять старик, все потерявший? Пусть приходит!
Койотлинауаль пришел глубокой ночью. Он принес напиток в плошке деревянной, в срезе полом дерева, где пчелы собирают мед.
Кецалькоатль был в думы погружен, когда ему сказали, что пришел Койотлинауаль. Велел он чужеземца привести.
— Я Койотлинауаль. — Тот сказал. — Брат Иумекатля. Пришел я, как и он, с острогов гор Ноноуальтепетля. Вот зелье юности, которое даст силу сердцу старому, и снова мощным будешь на благо Тулы.
— Много я знаю и много видел, — молвил Кецалькоатль. — Такое зелье существовать не может. Все же его отведаю. Чего терять мне, старцу слабому, познавшему свое бессилие?
— Сперва мизинец обмакни, напиток терпок, как вино.
Кецалькоатль попробовал, ему понравилось, и он сказал:
— Я выпью три глотка.
Койотлинауаль сумел его заставить выпить больше. А напоив Кецалькоатля, Койотлинауаль дал выпить зелья слугам — каждому по пять глубоких чашек, и стала свита вся мертвецки пьяной.
— Ай! Яаа! Нья! Инье! Ай!
Солнечные блики сверкали снизу, сверху, всюду. Его глаза сверкали еще ярче, но в сторону сверкавшие глаза косили и не могли смотреть вперед, а солнце ослепляло из середины Теутлампы.
— Ай! Яаа! Сиуатль! Испей со мною зелья жизни и нашего бессмертия! Яаа! Инье! Вот Сиуатль! Идет ко мне! Сиуатль, иди скорей! Двоится мир, ты там, на берегу другом. К тебе иду! Я перепрыгну. Я за тобою иду! Ай! Яаа! Ай! Яаа!
Солнечны и радужны все краски, но его глаза блистают еще ярче. Вещи движутся по кругу и в красной дымке исчезают.
— О Сиуатль, мы с тобой бессмертны! И для меня жива ты вечно, вечно юная! О Сиуатль! Пей со мною! И подавай сосуды с медом! Мир необычен, и пылает солнце. Даль горизонта радугой искрится. Красивы птицы в дивном оперенье, что в небо поднимаются высоко. Но туча вдруг передо мной сокрыла небо черной массой.
Тигр с севера, пятнистый, дочь сожравший, лезет все ближе к нам! Он прыгает и застит солнце! Я буду биться насмерть! Забью его до самой смерти! Я бесконечен, как небо Тулы, как облака и волны моря. Лик мой зелен, лик мой красен. Братья-кокомы, дайте мне мантию из перьев и знаки все мои, мое большое знамя. Я за руку веду сыночка — маленький маисовый початок! Иду я с ним. А вот и Татле! Я веду и Татле тоже. Пусть знают люди братьев!
Где мой Акатль? Акатль! Ты возвести мое пришествие! Кремень подайте мне. Я разобью его, и пять осколков острых пусть поразят убийцу-тигра Титлакуана!
Как славно солнце греет краски тела молодого. Да, молод я, могуч. Я тот, кто прибыл. Я таков, каков я есть!
Ай! Яаа! Ин! Яаа! Инье! Ай!
Да, Я таков, каков я есть!
Я есть, я кто-то!
Пять наконечников кремневых всажу в хребет убийцы-тигра!
Пять наконечников кремневых его прикончат! Пять!
Ай! Яаа! Инай! Инье! Яаа!
Могуч, велик Кецалькоатль! Приносит он с востока ветер.
Дождь приносит, соединяет обе половины.
Я могуч, Се-Акатль Кецалькоатль! Я властелин обеих половин Вселенной.
О Тула, Тула, моя Тула! Ты будешь вечно жить!
Нет, ты не станешь грудою руин и праха!
Вот это солнце жаркое, горячее греть будет юность вечную твою.
О дочь! О Сиуатль! О Тула!
Ветер с востока! Пусть приходит ветер!
Ай! Яаа!
Кокомы верные мои! Несите вверх меня, летите! Велики и крепки мы, Се-Акатль! Из камня сделаны, шлифованного солнцем, ливнем, ветром!
Пусть дует ветер!
Пусть веет ветер!
Сумерки!
Ёальи Эекатль!
Вечер, ветер!
Испуганно народ смотрел, как он вопил со слугами своими пьяными. Большая маска красно-зеленая его лицо скрывала старое. Полунагой, он выставил на обозрение общее всю немощь тела своего. Он пожелал быть поднятым на Пирамиду, но паланкин кокомы взяли прежде, чем он вскарабкался туда, и он упал. Уэмак поднял его с земли и на руках унес, как малого ребенка, поняв, что Тулу не спасти. Пришел Тескатлипока!
Дня четыре без памяти лежал Кецалькоатль. Уэмак положил его в большой открытый саркофаг и там оставил. Сам пошел готовиться к защите Тулы. Титлакуан с войсками был уже неподалеку. С ним были Иумекатль и Койотлинауаль, всласть посмеялись оба над старцем пьяным.
На пятый день Кецалькоатль проснулся и сказал:
— Я допустил оплошность, родину покинув. И да смягчатся души тех, кто там остался. Пусть радуются жизни, песням те, кто веки вечные живет в родимых землях.
Услышали кокомы речь Кецалькоатля, заплакали и опечалились, а вскоре песню затянули:
— В чужих хоромах не нашлось богатых украшений для господина нашего. Не носит в волосах своих каменья драгоценные Кецалькоатль. Наверно, ждет его корабль праведный не здесь, а на путях иных. Пока он еще здесь, поплачем.
Кецалькоатль не плакал. Он долго молча размышлял. Потом сказал им:
— Корабль мой праведный, наверно, на иных путях. Пойду искать. Вернусь на берег. И уйду. Причиной войн и разрушений быть не хочу. Круг в бесконечности описан и замкнулся. Час пришел. Мой отец меня зовет. Пойду искать свой праведный ковчег. На берег снова возвращусь. Народ покину. Ухожу. Все кончено, всему конец.
Ушел он из пустого дома, былого Дома радости народной, оттуда, где так долго жил, где обитал Се-Акатль Кецалькоатль. Там созидал. Там опьянен был. И оттуда вышел, беспомощный и побежденный. Он велел все драгоценности из золота и серебра, из бирюзы, все украшения из раковин и перьев уничтожить. И в ночь на пятый день он, не замеченный никем, покинул Тулу. Вместе с ним отправились до берега морского пять юношей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37